Анастасия Богодист, главный редактор Glove, побеседовала с Милой Соловьёвой, общественным деятелем, директором благотворительного фонда и главным редактором журнала «Жизнь с ДЦП», концертным директором Гоши Куценко и группы ГК, продюсером.
С Милой я знакома давно и только в нашей недавней беседе узнала, насколько это многогранная, мудрая, целостная и потрясающе скромная личность при всём огромном масштабе совершённых добрых дел для этого мира. Хотелось говорить и говорить с ней так, что я даже потеряла счёт времени… Я очень благодарна Миле за откровенность, полезную информацию, за вклад в жизни многих людей: и детей, и взрослых. Приготовьтесь, интервью будет длинным и потрясающе интересным, мотивирующим на правильные поступки и отношение к миру и к людям!
— Первое, что хочется спросить, почему ты решила заниматься благотворительностью?
— Это случилось более 30 лет назад. Когда мне было лет 15, мой дедушка был в Совете ветеранов, он периодически брал меня с собой на свои акции. Мы относили продуктовые наборы ветеранам, так он втянул меня в это. А потом я уже сама после окончания школы стала помогать пожилым примерно тем же образом: принести продукты, чем-то помочь. Это было спонтанно. Через какое-то время я присоединилась к одной благотворительной акции, потом к другой…
В благотворительном фонде помощи многодетным велась уже более серьёзная работа. В Гольяново был первый благотворительный магазин, потом уже в Москве появились магазины «Ветеран», их стало много, а у меня это был первый опыт и, мне кажется, одновременно пилотный проект для города, поскольку аналогов в тот момент не было нигде.
— То есть ты вообще у истоков благотворительности стояла изначально?
— Вообще, да. Я работала в городском благотворительном совете, еще когда он только был основан, поэтому я не слукавлю, если скажу, что действительно я стояла у истоков. В тот момент у меня не возникало мыслей: «А стоит ли этим заниматься?» Просто делала то, что приходит: какие-то мероприятия, праздники для многодетных семей, возле магазина устраивали какое-то веселье, на лошадях детей катали, спортивные мероприятия проводили, концерты. На тот момент масштаб хоть и был районный, но охватывал большое количество благополучателей. Причём еще не было культуры благотворительности, правил или требований к организации — мы просто делали все, что было в наших силах.
Спустя время у меня появилась идея фотопроекта. Я подумала, что необходимо привлекать внимание к благотворительности: нужно говорить о том, что делают другие люди, доносить и объяснять. Я видела, что многие очень неохотно помогали, задавали вопросы: «А почему вы хотите помочь этому ребенку? А почему ему государство не помогает? У нас же есть больницы — идите туда, пусть его там лечат». И тогда появилось понимание, что людям надо объяснять, почему важно заниматься благотворительностью, помогать тем, кто не может себе элементарно позволить реабилитацию или лечение в силу разных обстоятельств.
У нас же не только незащищенные слои населения, которым не хватает денег на проживание, — есть люди, у которых нет жилья, и они не могут найти себе ночлег, у них нет определенного места жительства. Откуда появился проект «Ночлежка»? Это же тоже какие-то ребята увидели ночующих на улице людей, прониклись их проблемами и принялись их решать самостоятельно.
Так же и у меня произошло: я увидела, что есть огромное количество детей-сирот, отказников, а тогда благотворители еще не были фондом, они были просто форумом в интернете, и я, обратив на них внимание, решила прийти с предложением проекта. Я с ними связалась и говорю: «Ребята, у меня есть вот такая идея. Хочу вам помочь — привлечь внимание, во-первых, чтобы от детей не отказывались, во-вторых, чтобы те, от кого все-таки отказались, быстрее обретали свою новую семью». И меня там приняли, поддержали. Мы стали делать этот проект, и уже в процессе реализации он модернизировался. Это было неожиданно даже для меня, но он приобрел больше значения, смысловой наполненности.
Когда я стала его прорабатывать, то поняла, что есть и более незащищенные дети — дети с заболеваниями, которым на тот момент почти не оказывали внимания. И если маленьким еще помогали хоть как-то, то, как только дети вырастали, им помогать переставали. 18 лет — это рубеж, когда ребенок становится взрослым, и его лишают практически всех льгот.
На тот момент был огромный недостаток информированности, и главной целью проекта стало привлечь внимание, показать, что дети с инвалидностью, с заболеванием, — это такие же дети: они тоже хотят играть, развлекаться, могут и хулиганить. И я решила показать, что этим детям тоже нужны родители, через фотографию.
Сначала снимали первую часть, и это была история про детей в центре «Раменки», туда мы приезжали со звездами. И сложился такой диалог в фотографиях, когда ребенок общается с известным человеком, а его заболевание не видно вообще. То есть фотографии передавали настроение, эмоцию, но не передавали болезнь. Когда прошла первая выставка, мне начали задавать вопросы: «Это разве больные дети? Что тут с ними не так? Нормальные дети, такие же озорные, хулиганы. Вон тот мячом кидается, наверное, сейчас окно разобьет…» В общем, было понятно по фотографиям, что болезни нет, она в наших головах. И фотопроект свою цель выполнил — привлек внимание. Очень долго фотографии экспонировались в сети кофеен, которая сейчас уже закрыта.
— В каком году это было?
— Примерно в 2008-2009 гг. У нас даже была выставка в галерее «Марс». Выставка на Тверском бульваре, что особенно ценно. То есть проект хорошо себя проявил.
А как назывался фотопроект?
— «Мужчины и женщины», он был ориентирован как раз на детей с ДЦП, и там присутствовало немало звезд.
— То есть твоей задачей было привлекать звезд к проекту?
— Это была не моя задача, а общая идея. Привлечь к проекту звезд предложила Ирина Скриниченко. Как ни странно, все соглашались принимать участие, ехали в нам в Раменки, и Ира сама тоже участвовала, старалась как-то с этими детьми взаимодействовать. Потом мы снимали вторую часть — это были девушки, уже наши, звездные. Мы снимали в Научно-практическом центре детской психоневрологии. Там были более взрослые дети. Если в Раменках дошкольники 5–6 лет, то здесь уже было много и школьников, и подростков, с которыми сложнее взаимодействовать. Но все равно, когда мы приходили, для них это был какой-то праздник.
Самое важное, что за две недели съемок первой части у нас один ребенок начал ходить. То есть он ползал на коленках, каждый раз встречал артистов, подползал, протягивал руку, здоровался — очень коммуникабельный. И в один из финальных дней съемок пришел один известный актер (фамилию называть не могу), а мальчик Федя на коленочках ползет, тот видит Федю, идет к нему сразу, не доходит буквально два шага, останавливается, протягивает руку и говорит: «Привет». В этот момент Федя встал и сделал свои первые шаги. Мы были в шоке: двухнедельная съемка сработала как арт-терапия для конкретного ребенка: к нему каждый день приходили какие-то люди, артисты, они с ним разговаривали. Он даже кого-то, может быть, и не знал, ведь для детей важно, что это просто человек клевый, веселый, общается, играет. А в процессе как-то так сработало, щелкнуло, что ребенок встал и пошел.
Для меня это стало как раз мотивацией, что я даю детям то, что их ставит на ноги.
— Да, что принесёт счастье.
— Вот отсюда дальше и пошло.
— То есть уже тебя приглашали в проекты?
— Да. Проект стал отправной точкой, и с того момента, когда я приходила, мне говорили: «О, классно, ты пришла нам помочь. Давай, мы рады».
— Здорово! Расскажи немного о себе. Очень интересно, к какой социальной реализации ты готовилась, на кого училась в юности, и что в итоге из этого получилось?
— Я умудрились к 25 годам иметь уже восемь профессий, и одна из них была фотограф. Помимо этого, я могла спокойно работать воспитателем детского сада или продавцом — у меня было соответствующее образование. А еще я на тот момент уже умела набирать 300 знаков в минуту и спокойно могла работать секретарем. Я ловила кайф от того, что получаю новый скилл…
— То есть какие-то практические навыки, да?
— Да, и тут еще срабатывала, наверное, моя коммуникабельность: я легко схожусь с людьми и общаюсь. Мне кажется, если бы меня правильно протестировали в школе и сказали идти учиться связям с общественностью, может быть, из меня уже тогда бы получился очень крутой пиарщик. Но я пошла в совершенно другое направление: в Авиационный институт — кто бы мог подумать. И работала на авиационном заводе. У меня высшее экономическое образование в сфере авиации, я инженер, который, по идее, должен работать либо с авиационными заводами, либо с авиакомпаниями. Но так сложилась жизнь, что я, получив диплом, решила, что экономистом не буду, и бухгалтером тоже, а такое образование у меня тоже есть.
И вообще удивительно, почему мне в голову пришла идея стать бухгалтером. Потому что меня никто не заставлял. Все мое обучение было исключительно моей личной инициативой. Я шла учиться с удовольствием, и свои дипломы получала с удовольствием — мне это нравилось. Так вот имея восемь профессий, я все не знала, где и кем мне бы хотелось дальше себя видеть.
Работала я и в РБК-Софт, занималась разработками и была экспертом по системам управления информацией — направление, которое сейчас очень популярно.
— То есть для тебя менеджмент проектов – это такая органичная область.
— Абсолютно, да. Мне легко разбираться во всем этом, а благотворительность была всегда параллельна всей деятельности, которой я занималась. Я могла работать в офисе, а после работы принять участие в благотворительном мероприятии. Бывало, что хотела завязать со всем этим. Но потом я вдруг неожиданно для себя самой оказывалась опять на каком-то благотворительном мероприятии со словами: «А, ну, да, конечно, кто бы сомневался, я снова здесь…» (Смеётся. — Прим. ред.).
— То есть получается, что тебя благотворительность как раз наполняла, или другая работа и приводила к выгоранию? Ты же в итоге в благотворительности и осталась.
— Я сменила много сфер деятельности. Видимо, это был паззл, который я собирала сама для себя. Разные виды деятельности, через которые я проходила и набиралась опыта, становились составляющими элементами меня сегодняшней. То есть я понимаю, что такое IT-разработки: например, сейчас мы делаем в нашем фонде портал — гид по ОВЗ. Я разбираюсь в том, что я делаю, и я очень рада тому, что у меня есть опыт, который мне сейчас помогает в работе.
— И бухгалтерия туда же, естественно?
— И бухгалтерия. А в 2019 году я получила диплом продюсера во ВГИКе, и этот опыт тоже мне помог. Кто такой продюсер? Это тот же самый экономист. Он занимается составлением сметы на проект.
— Конечно, в том числе.
— Все взаимосвязано, и когда начинаешь оглядываться назад, то понимаешь, что все не зря. Любой опыт составляет основание человека, его внутренний характер.
— А когда ты принимала решение о сотрудничестве с фондом «Жизнь с ДЦП», тебе было важно, каким именно направлением он занимается?
— На тот момент я четко понимала, что направление уже есть. То есть не было вопроса — с ДЦП дети или с каким-то другим заболеванием. Это было само собой разумеющееся.
— То есть у фонда было направление?
— Фонд существует с 2009 года, а я попала в него в 2015. И, собственно, фонд пришел по наследству от Ксении Александровны Семеновой, она профессор, всю жизнь свою посвятила ДЦП, и мне посчастливилось даже с ней общаться вживую, сделать с ней несколько интервью. Ее уже нет в живых, она умерла в 98 лет. Как раз перед тем, как уйти, она успела передать фонд и журнал, который фонд издает, называется тоже — «Жизнь с ДЦП». Считаю это для себя большой честью и даже в какой-то степени испытанием, потому что тот объем и та нагрузка, которая с этим ко мне пришла, наверное, не каждому человеку под силу. Потому что многие люди привыкли работать с 9 до 6, идут домой — там у них свои дела. Редкий человек способен свою жизнь тратить на что-то круглосуточно, круглогодично.
— Да, с такой самоотдачей.
— Да. А здесь проект, который требует, мне кажется, постоянного внимания. Понятное дело, что невозможно все время заниматься одним делом и нужно как-то переключаться, для этого у меня есть другие проекты, которыми я тоже занимаюсь с удовольствием. Фонд появился в моей жизни в 2015 году. Ксения Александровна Семенова передала фонд учредителю Гоше Куценко, а я стала директором и главным редактором журнала.
— Тебя непосредственно Гоша пригласил работать в фонде? Или нет?
— Ксения Александровна Семёнова предложила мне. То есть она сказала Гоше, что есть её детище, и ей хочется, чтобы журнал жил. Поскольку он издается с 2009 года, и очень нужен людям. Это единственный в России печатный глянцевый журнал на тему ДЦП, и он важен в первую очередь тем, кто живёт в регионах. Во многих местах реально нет интернета, даже мобильного. И мне кажется, немногие люди осознают, что сейчас, когда у нас в любой момент в телефоне есть доступ, мы можем на любую страничку зайти и там посмотреть все, что нужно, а где-то этого вообще нет. Я, поездив по стране, по регионам и побывав у этих людей дома, увидела, как они живут, и некоторые истории мотивируют меня заниматься этим дальше. Я понимаю, насколько таким людям важно, чтобы на них обратили внимание, чтобы про них знали и давали им нужную информацию.
Одной девочке во Владимирской области я лично отвозила ноутбук, который мне помогли ребята для неё сделать. Вера очень хотела учиться. Она жила в частном доме, даже не совсем в доме, а в одной третьей его части, это были две комнаты и маленькая кухня. И казалось бы, что такое Владимирская область — десять минут от Владимира, всё-таки большой город. Но то, что я увидела в этой деревне, меня потрясло. Вера на коляске, половицы, которые прогибались от веса коляски, мне казалось, что они вот-вот просто проломятся. Так, к сожалению, живут очень многие люди, в том числе взрослые с какими-то заболеваниями, и они одиноки. Если они получили квартиру на первом этаже с доступной средой — это прекрасные условия. А бывает, что это пятый этаж, без лифта и возможности выйти и на улицу. И вот как раз им и нужен журнал в первую очередь.
— Там они получают информацию?
— Конечно. Они хотя бы имеют какое-то понимание, что у них есть элементарные льготы. Когда мы делали круглый стол в Ростове, для меня открылась совершенно невероятная бездна того, что многие взрослые люди, родители больных детей не знают о своих правах, даже о льготах по коммунальным платежам, что они могут платить 50%, а не 100%, потому что у них ребенок с инвалидностью. Не знают, что могут по квоте бесплатно лечить своего ребенка в федеральных реабилитационных центрах, в частности, в Москве. Потому что им об этом никто не говорит. И когда я с этим столкнулась, я поняла, что невозможно закрыть журнал, его нужно делать обязательно, он очень нужен.
У меня был журналистский опыт на тот момент, я еще была и фотокорреспондентом, у меня и сейчас есть международная аккредитационная карточка, и по ней я могу аккредитоваться на любое мероприятие как фотограф. И вот мне доверили такое важное дело.
— Вообще, ты самый ценный кадр!
— Поскольку я училась фотографии в Нью-Йорке, я имею вот такую карточку, это, конечно, достояние, особенно сейчас. Поэтому меня приглашали на мероприятия, и я писала статьи, это добавляло мне значимости, потому что всегда ценится человек, который может совместить две профессии — и текст написать, и сделать качественные фотографии.
Когда мне доверили журнал, я села и задумалась: а я вообще потяну? Я способна? И поняла, что да. То есть те знания, которые у меня есть, и мой опыт мне позволили сказать: «Да, я могу быть директором, главным редактором».
— И уже 8 лет, получается, ты ведешь журнал.
— Да. И видя то, что получается, я считаю, что я справилась.
— Это прекрасно! ДЦП – диагноз мне знакомый, в детстве мне поставили спастический парапарез, то есть легкая форма ДЦП, повреждение ЦНС не сильное, но есть. Так что мне максимально близка направленность фонда, при этом я особо не углублялась в детали этой болезни. Скажи, могут ли люди с ДЦП жить полноценно? Как можно им помогать?
— Да, конечно, могут! Есть заблуждение у нас в обществе, что если у кого-то заболевание, то этого человека нужно запереть в клетку и никуда не выпускать. На самом деле, это стереотип, с которым нужно бороться и раскрывать всем глаза. Важно объяснять, что любой человек — в инвалидной коляске, ходит с палочкой или с другими приспособлениями — достоин полноценной жизни. И нужно воспитывать своих детей именно с таким отношением. Если с вами рядом где-то на детской площадке, в магазине, в музее или на улице появляется ребенок с ограниченными возможностями здоровья — не надо показывать на него пальцем и говорить: «Уберите этого человека, он нам мешает». Если вы не можете в моменте ему помочь, не тыкайте в него пальцем хотя бы.
— То есть начинать нужно с просветительской работы?
— Однозначно, и мы это делаем со своей стороны: стараемся рассказывать о тех людях, у кого есть дети с заболеваниями, и показывать, что они живут полноценной жизнью. При этом они воспитывают своих детей, помогают им вырасти полноценными членами общества и реализовать свои таланты. Два года назад мы сделали первую благотворительную премию AURORA AWARDS специально для талантливых людей с ДЦП.
— Это очень круто!
— Было сложно, на самом деле. Я понимала, что молодые люди уже в возрасте 23–25 лет начинают терять надежду. И если их не подхватить в 15–18 лет, не оказать им хоть какую-то помощь, то в 28–30 лет они уже опустят руки и будут сидеть дома без возможности выйти на улицу, думая, что такова судьба. Это же депрессия со всеми вытекающими последствиями. Я постаралась максимально сделать так, чтобы те, кого мы номинировали на первую премию, не только получили свой диплом и статуэтку, но и пользу. Например, одному лауреату, мы издали книгу…
— То есть прямо практическая помощь — деньги или какие-то специальные подарки…?
— Деньги мы не давали, но оказывали реальную помощь. Другому лауреату организовали полгода бесплатных занятий вокалом, чтобы он мог записать и выпустить свой альбом. Я знаю, что сейчас на студии у него почти готово уже несколько песен. И я очень надеюсь, что, в этом или следующем году выйдет его первый альбом. Была у нас еще талантливая девочка, совсем малышка по сравнению с остальными, но я посчитала, что она достойна стать лауреатом этой премии. Врачи ей сказали, что она никогда не будет ходить. И заслуга ее мамы и ее самой в том, что она ходит. Более того, танцует балет. Она очень хотела стать моделью, это было ее мечтой. Ей было пять лет, когда мы помогли. Она получила награду абсолютно заслуженно. Думаю, для нее это могло стать большой мотивацией к движению дальше, творческому росту, и надеюсь, что мы еще услышим ее имя.
— Уверена, что услышим с твоей помощью. И с божьей, конечно.
— В числе номинантов у нас была модель с ДЦП из Белоруссии. И я была очень рада, что она согласилась принять участие. Даже приехать в Москву не каждый может себе позволить, и одна девушка-модель именно поэтому отказалась от участия. К сожалению, мы не нашли партнеров, которые могли бы помочь приехать участникам.
— Всё впереди!
— Да, я очень надеюсь, что меня услышат, и найдется партнер, который поможет финансово устроить настоящий большой праздник. Это очень важно! Мне кажется, на первой премии нам это удалось.
— Да, я вам от души желаю, чтобы нашлись люди, которые поддержат проект!
— Первую премию поддержал Николай Басков. Он записал поздравление, не смог приехать, к сожалению, но сказал: «Зовите, я с удовольствием приду». Приехала Диана Гурцкая и тоже сказала тёплые слова. Ёе очень тронуло наше мероприятие. И нам очень ценна поддержка знаменитостей, причем таких, которые сами связаны с благотворительностью и не понаслышке знают, чем мы занимаемся. И, конечно, очень хочется, чтобы нас услышали именно те, кто мечтает реализовать свой талант, и те, у кого есть ОВЗ (ограниченные возможности здоровья), но им хочется творческого роста.
— Масштабные цели! Мы со своей стороны готовы стать инфопартнёром мероприятия и сотрудничать с вами по всем направлениям.
Я знаю, что у вас есть специальное IT-приложение для телефона. Как оно работает?
— Да, у нас есть приложение «Кнопка счастья». Это приложение нам сделали. Как оно работает? Приложение нужно скачать, зайти в него, нажать на кнопку. И тогда зазвучит голос нашего учредителя фонда Гоши Куценко, который рассказывает разные интересные факты. Пока слушаешь, организм вырабатывает гормон счастья, и человек чувствует себя чуть-чуть счастливее, чем он был до этого.
— Ого, как здорово! Я не знала, что оно именно так работает.
— Смысл этого приложения в том, что, когда отпускаешь кнопку, то видишь определенное число, а потом получаешь вопрос: «Готов ли ты перевести такую сумму в виде пожертвования в фонд?» Конечно, многие соглашаются, переводят 100, 200 рублей. Вроде сумма небольшая, но…
— То есть можно поучаствовать любой суммой фактически.
— Любой! Хоть три рубля, пожалуйста.
— Это прекрасно, у меня в юности, когда училась в институте, была мечта — сделать благотворительный проект, чтобы все люди могли системно участвовать в благотворительности с юных лет. Тогда еще даже не было приложений, только кнопочные телефоны, и у меня была идея, чтобы через смс можно было отправлять хотя бы микроскопическую сумму. А сейчас вы это фактически реализовали!
— Да, и это приложение можно скачать у нас на сайте. В мобильной версии скачать нельзя, к сожалению. Работать приложение должно на андроиде и на айфоне, нужно проверять, потому что в связи с некоторыми ограничениями могут быть сбои.
— Вы будете дорабатывать приложение?
— Нет, приложение готово, доработки не требует. Но я хочу сделать к нему надстройку, один модуль, с помощью которого человек мог бы в этом приложении читать наш журнал. Вдруг найдутся ребята, которые нам в этом помогут.
— Отличная идея, да, и мы готовы поддержать вас в поиске разработчиков. Однажды несколько лет назад я была на благотворительном аукционе фонда и даже была диджеем на вашем мероприятии, кстати. Скажи, а сейчас вы проводите подобные мероприятия, и как часто?
— Да, чтобы собрать деньги на адресную помощь. И вообще, это проходит ежегодно. Есть определенные сложности со сбором средств, нам сейчас помогает одна юридическая компания. Она нам сделала страничку для сборов — dobro.cplife.ru, сейчас там идет сбор для Тихонова Мирослава на реабилитацию в Центре Мелиссена. До этого там же, на этой же страничке у нас был сбор на Максима Алешина на интерактивную коляску, и мы ее купили — буквально на днях Максим наконец-то получил ее. Долго она шла, месяца четыре. И меня поразила реакция некоторых людей в интернете, которые к посту про то, что ребенок получил свою коляску, писали хейтерские комментарии, что помогать должно государство и все давать этим детям бесплатно, а фонды только набивают себе карманы. Такое отношение к благотворительности, что фонды якобы воруют себе деньги, опять же очередной стереотип, с которым надо бороться.
— Предлагаю отнести такие комментарии просто к психологическому нездоровью. Конечно, есть, я полагаю, фонды, которые действительно как-то нечисто в свое время себя повели, и они, может быть, дискредитировали других…
— Да у нас в интернете мошенников полно!
— Мошенников полно везде, безусловно!
— Когда родители выкладывают у себя на странице сбор на ребёнка, с документами на него, и сбор на личную карту, они легко могут стать жертвами мошенников. Кто-то возьмет их документы, поставит номер своей карты, и все — деньги, которые были бы получены родителями этого ребенка, получает себе злоумышленник.
— Это очень грустно, да.
— И это очень частая история. Я даже писала материал на тему, как делать сборы в социальных сетях. Он вышел как раз во втором номере нашего журнала этого года. Статья полезна для родителей, которые пытаются собирать деньги на реабилитацию или на какие-то необходимые технические средства — на коляски, тренажеры и т. д. Как правильно организовать сбор, через какие фонды оформить собственную страничку в социальных сетях, как ее вести. Чтобы и мошенники не воспользовались, и люди понимали, что речь о реальном ребенке.
Так вот, про мероприятия — есть адресная помощь, и мы это стараемся делать каждый год. В этом году пока с датой не определились. Но уже одна юридическая компания отозвалась помочь с аукционом. Причем нам предложили очень интересный формат. Я не буду раскрывать идею, потому что, если озвучу, ее тут же украдут. (смеется) Аналога такому вообще нет, мы будем первыми. Меня потрясло то, что ребята готовы искать людей, партнеров, лоты, благотворителей, которые могут прийти на мероприятие и эти лоты купить. У нас одним из лотов уже заявили эскиз Сальвадора Дали.
— Ого! Вот это уровень!
— Да, и я считаю, что теперь мы должны соответствовать такому лоту и под него выстраивать все остальное мероприятие. Это не может быть обычный какой-то зал, как мы могли раньше сделать, это должен быть очень серьезный уровень.
— Надеюсь, что я тоже смогу поучаствовать какими-то арт-объектами.
— Да, включайся. В 2019 году у нас был аукцион «Космос между нами», в нем участвовал космонавт Олег Артемьев, он дал подвеску, которая была с ним в космосе. Подвеска, приносящая удачу, — очень крутая вещь. Ее тогда купили примерно за 400 тысяч как лот. В этом году Олег тоже отозвался и сказал, что он даст брошь. Мне уже прислали фото — потрясающей красоты вещь. Фотография сделана на космической станции, он держит брошь в руке, а внизу Земля. Я говорю об этом — и у меня мурашки. Потому что это реально настолько круто! Фантастической красоты вещь, которую тут же хочется приобрести себе в коллекцию, куда-то ближе к сердцу. Это ювелирное украшение, которое делает один из заводов. Они выступают в данной ситуации как партнеры. Люди, к которым украшения попадают после космоса, говорят, что их жизни очень круто меняются.
— Вмешивается Космос!
— Я уже думаю, что хочу в этом аукционе принять участие не как организатор, а именно как участник — побороться за этот лот.
— Я только что хотела сказать, что отлично участвовать не только как инфопартнёр и компания, которая может что-то предоставить для аукциона, а просто благотворителем. Это прекрасно!
— Я очень хочу! Особенно когда ты видишь эти лоты и понимаешь, что деньги идут на адресную помощь. Мы сразу говорим всем участникам мероприятия: «Смотрите, у нас дети, которым мы сейчас делаем сбор». Они видят этого ребенка и сумму, которую нужно собрать. Так появляется понимание, что благодаря покупке картины или какого-то ювелирного украшения оказывается помощь конкретному ребенку. И там уже без разницы, какую сумму заплатить, важнее уже не лот… У нас на аукционе был один лот — «Кот в мешке», и за него была чуть ли не драка, потому что всем казалось, что в этом мешке лежит что-то уникальное. Я не могу раскрыть, что там было на самом деле, но лот был реально хороший. Человек, который его получил, очень порадовался тому, что было внутри.
— Я абсолютно поддерживаю такой формат, и мне очень нравится ажиотаж, который вы создаёте. Я готова поддержать мероприятие и в нем участвовать по возможности. Мила, помимо управления фондом «Жизнь с ДЦП», ты ведь еще концертный директор одной интересной группы, верно?
— Верно, да, я занимаюсь концертами группы «ГК». Собственно, выступает в этой группе Гоша Куценко, это его группа. И для меня это, конечно, огромный прорыв в собственном росте. Потому что, когда я пришла, и Гоша мне дал возможность заниматься концертами, у меня не было опыта. И я, получив почту и телефон, тут же поехала в тур, на гастроли. Такой у меня был полевой опыт. Эти гастроли я запомню на всю жизнь, они реально научили меня, как быть концертным директором. Потому что все, что могло случиться на этих гастролях, оно случилось. (смеются) Это лучшая школа, которая только могла быть! Не советую другим учиться так же, но у меня не было выбора. Тогда нигде этому не учили.
— Какой это был год?
— Две тысячи какой-то там… больше десяти лет назад. И на тот момент такому не учили в институтах. То есть можно было пойти, условно, куда-то на менеджмент поучиться, но у меня уже была эта специальность, я понимала, как это работает.
— Да, бэкграунд у тебя серьёзный!
— Но это узкое направление, конкретно музыкальное, и эта часть шоу-бизнеса мне была абсолютно незнакома. Я касалась ранее шоу-бизнеса с другой стороны — как фотограф и корреспондент. Но когда я оказалась по другую сторону кулис и увидела все, что там происходит, у меня перевернулось сознание. Многие обыватели заблуждаются, представляя себе шоу-бизнес, как такой вот «эх, разгуляй». Это не так. Люди, которые работают в шоу-бизнесе, мне кажется, просто дарят свою жизнь во славу культуры и искусства.
— Да, потому что они только этим и занимаются по сути.
— Да, именно. И когда оказываешься за кулисами, то понимаешь творческих людей — артистов, музыкантов и тех, кто так или иначе связан с этими процессами, — насколько это все непросто… Я даже слово не могу подобрать, насколько это все глобально.
— Я понимаю, мне представлялся не один шанс быть у вас в гримерке и за кулисами, и я видела атмосферу, как вы общаетесь. Я понимаю, что такое отношения концертного директора, продюсера к своим музыкантам, я это тогда очень хорошо считала.
— Я бесконечно благодарна Гоше за такую крутую школу, она лучшая из всех, что могут быть у кого-либо в этой жизни. Благодаря ему я пошла во ВГИК. И то, что я начала изучать новые направления, пошла учиться SMM, стала изучать таргетинг — это все было необходимо для того, чтобы продвигать концерты.
— И ты сама настраивала рекламу?
— Я всё это умею.
— То есть ты контролировала.
— Да, чтобы понимать, что делает человек, которого я нанимаю и которому плачу деньги. Я пошла учиться. И если в 25 лет у меня было восемь профессий, то сейчас у меня их, наверное, двадцать. Ну, так, примерно…
— Выше только космос, который скоро тоже придет в нашу жизнь с помощью таких вот космических предметов с аукциона!
— Я решила в какой-то момент, что все, что я делаю, — для себя. Это помогает мне прокачивать компетенции, дополнительные направления внутри меня и стало одной гибридной большой профессией. Я не могу назвать себя продюсером, потому что продюсеры все равно узкоспециализированные. Как назвать человека, который совершенно спокойно может разбираться в каких-то интернет-разработках, IT, может заниматься спокойно пиаром, организацией мероприятий и продвижением… Не знаю (Смеётся. — Прим. ред.).
— Человек-оркестр! А ведь ты работаешь не только с Гошей, а еще и с другими артистами, да? Кто они?
— Да, неожиданно в какой-то момент я стала общаться, дружить с разными известными артистами, и в процессе общения меня стали просить помочь — кто-то с продвижением, кто-то с пиаром, организацией, поддержкой. И я вдруг поняла, что все это могу. Совершенно спокойно с организацией концерта помогла одному артисту, другому — с продвижением песни. Ведь когда выходит песня, дистрибьюция на цифровых носителях, когда на платформы песню выкладывают, то необходимо, чтобы люди ее увидели, услышали. Так я помогала примерно полгода одной артистке продвигать ее творчество.
Сейчас я в какой-то степени понимаю, что неизвестные артисты, у которых нет финансов, не должны с такими запросами приходить непосредственно к пиарщику. Для продвижения нужен бюджет. То есть артист не только должен заплатить продюсеру или пиарщику за работу, а должен еще найти средства на то, чтобы себя продвигать. Многие артисты заблуждаются, думая, что за 50–100 000 рублей можно устроить само продвижение, публикации в СМИ, интервью, походы на радио, участие в мероприятиях. Но если артиста не знают, его никуда и не позовут. Мне повезло, у меня в основном были артисты известные, и сейчас я со многими общаюсь, сотрудничаю.
— А ты можешь назвать их имена?
— Например, Антон Батырев, Анатолий Руденко, Евгения Короткевич, Галина Берзук, Елена Бирюкова, Любовь Тихомирова, Любовь Руденко, Александр Давыдов, Анастасия Панина.
— Ничего себе! Как-то ты очень тихо ведёшь свою деятельность, Мила, я тебе скажу.
— На самом деле, я всегда считала себя и считаю до сих пор интровертом, и когда мне приходится куда-то выходить, для меня это некое испытание, мне приходится готовиться. У меня есть даже подкаст о том, как интроверту готовить себя к публичным выступлениям, как вывести себя в это публичное пространство, если это тяжело. И пока я записывала этот подкаст, поняла, что, наверное, я какой-то неправильный интроверт, потому что периодически я с удовольствием выхожу в общество, общаюсь с людьми, и даже выступаю на большую аудиторию. Видимо, есть что-то такое, с чем можно поработать, чтобы из интроверта сделать… амбиверта, наверное.
— Но я полагаю, что экстраверт и интроверт — это слишком базовое описание личности, там есть еще много нюансов, судя по всему.
— Может быть. В любом случае возможность общения с артистами тоже помогает расти. Потому что артисты иногда ставят нетривиальные задачи, и когда их решаешь, это же тоже определенные точки роста. Конечно, я кайфую в такие моменты, потому что решить вопрос впервые — это опять же новый опыт.
— Ты потрясающий человек! Последний вопрос, и самый важный, на мой взгляд. Как можно помочь фонду тем, кто хочет поучаствовать в благотворительности? Какие конкретно шаги можно предпринять прямо сейчас?
— Во-первых, можно зайти на сайт cplife.ru в «донейшен» и сделать там пожертвование на любую сумму. Пожертвования идут на нашу уставную деятельность. Что туда входит? Издание журнала, адресная помощь, сеть клиник шаговой доступности, то есть все то, чем мы занимаемся. Про клиники могу сказать отдельно. Они работают уже несколько лет, и помощь в этих клиниках, то есть реабилитацию в районе, получили более 5 000 детей. Это очень важно! Дети проходят лечение бесплатно. Да, у нас есть платные услуги, но основная цель — это как раз бесплатная реабилитация. У нас очередь на полгода, понятно почему, и это все понимают, сейчас сложно попасть на бесплатную реабилитацию, но это возможность для многих родителей получить помощь недалеко от дома в том объеме, который им необходим. И что немаловажно, реабилитацию там проходят еще и молодые взрослые, то есть те, кто уже достиг 18 лет. Потому что после 18 лет в большинстве случаев пойти им некуда, все их льготы заканчиваются, они перестают получать бесплатную реабилитацию от социальной защиты. И то, с чем сталкиваются молодые взрослые, достигшие 18 лет, наверное, одна из самых серьезных тем, которую необходимо прорабатывать на серьезном уровне.
— Кстати, еще один важный вопрос. Я знаю, что существует также фонд «Шаг вместе», учредителем которого является Гоша Куценко. Объясни, пожалуйста, это разные фонды? И в чем специфика?
— Да, это разные фонды. Но при этом Гоша — учредитель и там, и там. Важно то, что мы не живём отдельной жизнью. Клиники у нас тоже имеют отдельное юридическое лицо, но при этом входят в наш проект.
— То есть «Жизнь с ДЦП» и «Шаг вместе» — это два ваших фонда, и занимаются они немного разной деятельностью?
— Конечно. Они занимаются разными направлениями, фонд «Жизнь с ДЦП» занимается изданием журнала, разработкой программ. Например, мы два года реализовывали программу с проведением круглых столов, которые как раз-таки были в формате диалоговой площадки для родителей детей с ДЦП и специалистов. В первый год мы издали методические рекомендации для тех, кто впервые сталкивается с диагнозом. Это брошюра на 40 страниц, где мы рассказываем, куда, к какому врачу обратиться, какие есть клиники, где можно получить помощь, какие льготы, отвечаем на юридические вопросы. За время круглых столов 84 человека получили индивидуальную юридическую помощь, а всего запросов было 160.
В прошлом году была реализована вторая часть проекта — это круглые столы с инициативами о внесении изменений в законодательство Российской Федерации, где уже устарело что-то. Потому что очень многие родители сталкиваются с тем, что закон надо менять, так как законодательный факт устарел. Вот пример: ребенок, 5 лет, получает бесплатно памперсы — пять штук в день, и ему хватает. Это записано в ИПРА, и все хорошо. Ребенок вырастает, ему исполняется 15 лет, но у него в ИПРА те же пять памперсов. К сожалению, в 15 лет необходимо уже гораздо больше, и с пятью памперсами маме никак не справиться со взрослым подростком. Должен быть простой алгоритм внесения изменений, чтобы родителю не приходилось заново проходить комиссию и объяснять, что ребёнок вырос, и поэтому нужно увеличить размер и количество памперсов.
Мы живем в цифровом пространстве, нужно через «Госуслуги» оставить заявку, чтобы это решалось на уровне галочки. Либо парковки: в Москве мест для людей с инвалидностью очень мало. А они не могут встать на обычное парковочное место бесплатно. Мы вышли с инициативой рассмотреть возможность бесплатной парковки людей с инвалидностью на обычных платных местах при условии, если инвалидные места заняты. Надеюсь, это поможет парковаться на обычных местах и в зонах социальных учреждений, рядом с больницами и т. д. По итогам круглых столов мы отправили более 20 инициатив. Одно образование насчитывает 12 предложений с изменениями. Причем мы не только предлагаем, что изменить, но и как это сделать. То есть наши участники проекта, рассмотрев все просьбы, все проблемы, проработав их, проанализировав, сформировали сначала сами вопросы, где, в каком месте в какое законодательство, в какой законодательный, нормативный акт нужно внести изменения. А потом – как. Например, если в учебном классе в коррекционной школе не хватает тьютора для одного конкретного ребенка, то мы предложили восемь или девять пунктов, как решить эту проблему. Есть о чем подумать! И наши инициативы взяты в проработку, на нашу деятельность обратили внимание.
Самое главное, как мне кажется, чего мы достигли в прошлом году, это создание экспертного совета по ОВЗ при Московской торгово-промышленной палате, он работает. 22 февраля и 19 апреля были заседания как раз по нашим проблемам, где мы говорили о проблемах нынешнего времени, об импортозамещении в сфере реабилитации детей с ОВЗ.
— Преклоняюсь перед твоей активностью, продуктивностью и перед твоим добрым, открытым сердцем.
— Спасибо! Сейчас, кстати, мы делаем прекрасный портал-гид по ОВЗ, это очень важная разработка. В первой части всего два модуля — это модуль «личный кабинет», где может пользователь зарегистрироваться, ввести свои данные, и модуль «реабилитационные центры», в котором мы собираем все московские центры, которые есть.
— То есть это централизованная система для информирования родителей?
— Да, чтобы родитель мог, зарегистрировавшись, зайти в нужный ему реабилитационный центр. Чтобы найти, например, комплекс массажей, нужно ввести «массаж» — ему выдаст центры, где этот массаж делают. И он выбирает: ага, здесь можно по ОМС бесплатно пройти, здесь по квоте, а здесь можно за оплату. Может найти на карте подходящий ему реабилитационный центр, если важно по территориальности определить. Хочу, чтобы это была диалоговая площадка между специалистами реабилитационных центров и пользователями. Чтобы специалисты тоже шли туда регистрироваться и могли напрямую общаться. Потому что здесь услуги, а здесь потребители услуг. И чтобы мы могли их соединить через наш портал и дать возможность находить то, чего не хватает.
Жалоб и просьб про информационный вакуум за эти два года мы наслушались с командой тех, кто был в проекте, кто помогал. В интернете куча мусора, нет систематизации, найти нужную информацию невозможно, нужно потратить очень много времени, которого просто нет.
— А кто участвует в разработке?
— У нас есть три разработчика, и когда мы писали этот проект, первое, что я сделала — поговорила с ними. То есть я представила идею, она моя (Смеётся. — Прим. ред.).
— Это партнерство какое-то, государственная разработка?
— Нет, мы выиграли грант как раз на разработку первых двух модулей. И ребята, когда я им задавала вопросы, как это все сделать, каким образом, чтобы проект заработал, отметили нюансы как программисты. Сейчас они разрабатывают весь проект.
— Мила, это очень мощно! Я желаю удачи и скорой реализации этой программы и других твоих направлений!
