Недавно судьба познакомила меня с Вадимом Джамшидовичем Вязьминым. Помню, ко встрече я действительно готовилась, посмотрела все материалы в Сети, которые нашла о нем, в основном на тему его школы боевой йоги. Я практикую йогу с 2005 года, конечно мне было крайне интересно, что за техники используются в школе Вадима Джамшидовича, тем более, различными видами спорта и даже боевыми искусствами я с детства занимаюсь.
При встрече в их с женой загородном доме я имела счастье увидеть на стенах картины мастерства такого уровня, который, на мой непрофессиональный взгляд выполнены на уровне самых великих именитых художников.
Вадим Джамшидович провёл мне свой тест, который выявил серьезную проблему со здоровьем, далее этот диагноз подтвердили медицинские исследования. А потом – лечение, диета, еженедельные занятия…мозг очень сопротивлялся, а я день за днем чувствовала изменения. За три месяца проблема ушла, здоровье значительно улучшилось, а вместе с тем стала налаживаться ситуация по рабочим вопросам и в личном, и в общении с близкими тоже стали происходить явные изменения к лучшему. Конечно, я занимаюсь саморазвитием и иду в разные системы и исследования, общаюсь со специалистами, которые определенно оказывают влияние на мою жизнь. При этом я признаю огромный очевидный вклад в мое нынешнее состояние человека, которого я действительно могу назвать своим учителем, Вадима Джамшидовича Вязьмина, и я безгранично благодарна Богу за этот дар. Это интервью о многих аспектах человеческой жизни, а самое важное – о вере и о диалоге с Богом.
— Вадим Джамшидович, я хотела рассказать о вас читателям максимально подробно и побоялась упустить что-то важное. Как вы сами считаете правильным вас представить?
— Вязьмин Вадим Джамшидович. А как еще представить…? Про всякие регалии говорить… все очень относительно с этими регалиями. Заслуженный мастер боевых искусств, художник, литератор, врач… Много профессий у меня, много чем занимался, и что-то научился делать хорошо. Говорят, что умный человек (Смеётся. — Прим. Ред.). Видимо, имеют основания, в чем-то, наверное, разобрался.
— То есть, если говорить о подтверждении какого-то человеческого качества, cтоит у людей спрашивать о себе, да?
— Знаете, у меня недавно был День рождения, телефон беспрерывно звонил, и очень много людей восторженно говорили обо мне. Я прямо вырос в собственных глазах… (Смеётся. — Прим. Ред.)
Всё от Бога, и не стоит особенно себя выпячивать… Это Бог нам дает. Конечно, это очень приятно, мне нравится, когда что-то получается.
— Вы говорите – выпячивать себя, а это же социальная какая-то вещь? Ведь мы общаемся некими социальными категориями, и это нормально – представляться друг другу, разве нет?
— Понимаете, меня довольно трудно классифицировать. Я, вообще, один такой, штучное изделие, и попытки меня классифицировать… Как говорил Сальвадор Дали: «Как вы можете понять глубокий смысл моих творений, когда я сам его не полностью понимаю?» (Смеётся. — Прим. Ред.) Люди, которые меня знают хорошо, уже давно не пытаются меня классифицировать. Я это я, и слава Богу.
Есть разные профессии, и их довольно много. Был момент, когда я работал в научно-исследовательском институте, занимался радиационной вулканизацией резины. По первому образованию я химик. И это все кирпичики, которые сложились в то, чему я научился к настоящему времени, и я продолжаю учиться и расти, слава Богу.
По счастью, например, то, что я хороший писатель, – не только мое мнение, читатели тоже так считают. И крупные литературоведы также писали восхищенные отзывы по этому поводу. Когда я впервые опубликовался, в 1988 году, четыре ведущих литературных издания – «Книжное обозрение», «Литературное обозрение», «Вопросы литературы», который считался самым главным журналом, и «Литературная газета» – все прокомментировали мое издание очень хорошо.
То, что я квалифицированный хороший художник, это, по счастью, тоже мнение не только мое, а, в частности, тех людей, которые у меня заказывают картины и платят за это деньги. Для меня важно мнение художников, потому что многие меня очень высоко ценят, хорошо выученные художники. Потому что мнением людей, которые, скажем так, мало в этом понимают, а основываются на каком-то общем впечатлении или на каких-то предвзятых соображениях (а это бывает), можно пренебречь.
Притом что, когда зрители наслаждаются твоими произведениями, это очень приятно, это ласкает любого художника, конечно. Любой исполнитель, так сказать, любой искусник, когда его произведения вдохновляют и вызывают эстетические переживания у самых разных людей, безусловно, радуется. Произведения искусства для людей делаются.
Что касается какой-то деятельности ремонтной, – ремонтировать разум, душу и тело, кое в чем я разобрался. И когда люди приходят больные, а уходят здоровые, приходят несчастные, а уходят счастливые – это тоже определенный критерий, что что-то делается правильно. Вот позвонил – огромный подарок ко дню рождения – человек, дай Бог, чтобы у него все было хорошо. Там вообще была труба – половину опухоли вырезали и оставили, как есть, по жизненным показаниям, и ему прогноз дали – недели две-три, выписали домой фактически помирать. Сейчас уже прошел почти год, и только что он мне позвонил и сказал, что опухоль вообще исчезла, что нет ее, сделали МРТ. И Слава Богу, если это действительно так, МРТ, как правило, не ошибается в таких вещах. Это очень хорошие новости, и я очень радуюсь таким вещам.
Когда тренироваться люди приходят – слабые, дохлые и расплывчатые в психологическом плане, начинают заниматься – ставятся сильными, молодыми, целеустремленными, работящими, и в жизни все хорошо складывается. И все это едино, все это вместе, это то, что древние называли словом «йога», «единство».
Поэтому как представляться… Меня обычно другие люди представляют. Лучше, чтобы другие говорили о том, что ты выдающийся, мне больше нравится, когда другие так говорят… (Смеётся. — Прим. Ред.) И вы можете сами меня представить – вы меня уже довольно хорошо знаете, мы с вами много пообщались. Или можете спросить людей, которые меня знают, чтобы они рассказали обо мне. Потому что хвастаться…
Хуже всего, когда сделал человек нечто, что он считает произведением искусства, и что произведением искусства может не являться вообще, какая-нибудь фигня, и он стоит рядом и нудно объясняет людям, почему это – произведение искусства. Если это живописное произведение, то видно, что это живописное произведения. Тогда зритель может задавать вопросы, и художник на них ответит, как он это себе мыслит. А дальше, если на это смотрит просто зритель и испытывает эстетическое наслаждение, то замечательно. Если на это смотрит профессионал, художник, он по-другому это видит, и он будет задавать другие вопросы и наслаждаться будет больше.
Чтобы наслаждаться музыкой, требуется быть хотя бы немножко музыкантом. Я музыкой занимался не очень много, в ранней юности хорошо для любителя играл на гитаре. А вот насладиться музыкой настоящей… Для примера, Бела Барток, великий композитор, один из моих любимых… он довольно сложен для восприятия, его слушать, не имея определенного музыкального задела, человек просто не может, он не понимает, что это – музыка. А я балдею от музыки самых разных композиторов, начиная с Баха и Моцарта, или, скажем, Шостаковича, Прокофьева, Бартока, Пьяццоллы, Дебюсси и Хиндемита… я хорошо слышу музыку. То, что я немножко музыкант, дает возможность наслаждаться великой музыкой.
А художник я более профессиональный, чем музыкант, я хорошо это дело секу. И конечно, наслаждение живописью великих живописцев прошлого, особенно потому, что в настоящем немножко с этим…
— Это, по сути, изучение великих произведений, да?
— Есть «Джоконда», и выше этого в живописи не было создано ничего, она одна такая, как и всё, что творил Леонардо, это – мнение художников, которые одновременно с ним жили, это и Рафаэль, и Тициан, и Боттичелли, все его современники, даже Микеланджело, который страшно ему завидовал, как ни странно, он тоже на него смотрел снизу вверх. Конечно, есть художники разные, великие живописцы, а чего-то сопоставимого по такой мощи живописи сейчас, увы, нет. Что-то интересное есть, мало… Сейчас настоящие художники… Что такое настоящий художник? Это художник, который в это влезает очень глубоко, и когда смотрит на это дело простой зритель или другой художник, он для себя очень многое находит в этом. У простого зрителя это может быть преимущественно бессознательное переживание. А вот художник будет въедливо в детали вглядываться, будет отходить, подходить, любоваться…
Для меня одним из лучших комплиментов было, когда ко мне пришел знакомый художник, и картина моя – «Тайная вечеря», в гостиной которая висит, ей уже много лет, в 1984 году я ее написал, а тогда, давно это было, у меня была крохотная квартира, и он сходу заявил, что там что-то нарисовано неправильно, с его точки зрения. А потом он не мог от нее отойти, наверное, целый час, стоял и смотрел. Я его уже начал потихонечку вытеснять из комнаты, потому что мне уже пора было уходить. Потом он говорит: «Мне нужно в туалет», – и пошел. Тут же вернулся к картине и опять в нее вперился и говорит: «Я не понимаю, почему эта картина, в которой так неправильно нарисовано вот это, почему она производит такое колоссальное впечатление». Я ему сказал, что я, вероятно, что-то правильно сделал, раз она производит колоссальное впечатление, особенно на художника. И вот он это совершенно упавшим голосом сказал… зависть тоже время от времени случается. А дохлому ослу не завидуют.
Слава Богу, уже давно зрителей вот таких, которые меня пытаются чему-то учить, не осталось. Да и художников, что для меня очень важно. Простые зрители приходят и просто любуются, восхищаются, ну, и слава Богу. А художники радуются и восхищаются…
— Вы говорите, что и музыку освоили.
— В какой-то степени, да.
— И живопись. А в детстве чем вы занимались, как оно прошло? Где вы родились? Какие были предпосылки в детстве к тому, чем вы стали заниматься впоследствии?
— В детстве в два года я заболел туберкулезом, лечили тогдашними антибиотиками, это был 1952-53 год. Очень был умный и очень дохлый (Смеётся. — Прим. Ред.). Потом в 10 лет я перенес атаку ревматизма. Боль такая, что все тело, как зуб больной, жуть и кошмар. Там были сложности даже сходить в уборную – переползал с дивана на стул, бабушка горшок подставляла. Бабушка меня молоком и медом отпаивала, слава Богу, ревматизм прошел. После этого каждые где-то три недели я заболевал каким-нибудь простудным заболеванием. Я был очень дохлый, сутулый, было сильное искривление позвоночника. При этом нелюдимый был, сейчас трудно в это поверить, потому что много людей вокруг, а тогда моими друзьями были книги. Я научился читать в пять лет и читал все подряд, очень много было книг. Сейчас не могу уже такой трюк воспроизвести, а тогда я клал на колени две книжки и читал их одновременно. Как-то так их глотал, напитывался информацией. В общем, набирался ума-разума. Моими друзьями были книги, людей я тогда не очень как-то принимал.
— Это до подросткового возраста так было?
— Ну, да. И ночью я читал с фонариком под одеялом. Как я не сломал себе глаза, непонятно. Глаза, Слава Богу, сохранились, и сейчас они в полном порядке, сто процентов зрение, хорошо вижу. Ну, и в какой-то момент мне надоело быть слабым, и пошел заниматься борьбой, йогу стал изучать.
— Тоже все по книгам?
— Борьбой по книгам не занимаются, меня устроили по блату в секцию самбо.
— И тогда вы попали к Анатолию Харлампиеву, правильно?
— Нет, не сразу. Мой первый тренер – Николай Алексеевич Масолкин, это было общество «Труд», он меня взял по просьбе своего друга, а друг был другом моего отчима. Попросили справку медицинскую, а мне не давали, потому что очень был слабый и искривление позвоночника… Каким-то образом эту справку я ухитрился подделать тогда, чтобы попасть в секцию самбо. Пришел мальчик такой, а там все занимались сами, тренер особенно как-то в этом не участвовал, друг у друга как-то учились. Был там парень Стасик, моего возраста примерно, он сказал: «Ты первый раз?» Я говорю: «Да, первый раз». – «Я тебе сейчас покажу, как правильно падать». Показал один раз, я ничего не понял, конечно. Он говорит: «Понял?» – «Понял». – «Сейчас я тебя брошу». И приложил меня так, что потемнело в глазах. И я понял, что попал туда, куда нужно. (Смеётся. — Прим. Ред.).
Через три месяца занятий борьбой мой позвоночник полностью выпрямился, я перестал сутулиться совсем, искривление ушло. И дальше уже пошло: и йогой начал заниматься, стал постепенно очень здоровым, драться научился. И вопрос уже был решен, то есть идиоты, которые крепче физически, никак не могли меня угнетать, поскольку это кончалось для них тяжелыми травмами. Естественно, когда я научился это делать, я поначалу регулярно разбирался с теми, кто, с моей точки зрения, не так себя вел… Постепенно наступили мир и спокойствие в душе, и эти драки прекратились, слава Богу.
— Вы про йогу упомянули, но тогда же вряд ли были мастера…
— Был Серафим Федорович Стрелков, певец, он приехал из Америки, и вот он мне кое-что подсказал по йоге. Литература была кое-какая, самиздатовская… Потом, на санскрите, там уже с литературой проблем не было, потому что на санскрите – пожалуйста – бери и читай.
— И вы освоили санскрит?
— Выучил в какой-то момент, да, слава Богу. И был еще Вронский Сергей Алексеевич, астролог знаменитый, его биографии известна, он был, если не ошибаюсь, личным астрологом Роммеля, немецкого генерала, и одновременно советским шпионом, разведчиком, он и врач был. Там целая Одиссея, в революцию он чудом остался жив, был маленьким мальчиком еще, потом сначала учился в Эстонии, потом в Германии медицине, в общем, там много всего. Его очень почитают наши российские астрологи. Вот мне посчастливилось с ним пересечься, чуть-чуть он мне что-то подсказал. А Серафим Федорович Стрелков – это был интересный эмигрант, он из Штатов приехал сюда, вернулся. Он эмигрировал с родителями, когда был маленьким еще, в первую волну, в революцию. Так что, из таких, кто занимался йогой серьезно, были два человека. Ну, а потом уже самому пришлось копаться.
А когда в 1969 году я искал секцию самбо рядом с институтом, в котором я учился тогда, МИТХТ, тонкой химической технологии, там своей секции самбо не было, и я нашел рядом там, во Дворце культуры завода «Каучук», там на общественных началах преподавал Анатолий Аркадьевич Харлампиев, совершенно уникальный человек.
— Он, по сути, является одним из создателей борьбы самбо, да?
— Не одним из создателей, а создателем борьбы самбо. Именно он создал эту борьбу методически, ее оформил полностью – Анатолий Аркадьевич Харлампиев. Ничего подобного никто из тех, кто еще претендует на роль создателей этой борьбы, не сделал, полностью все это сделал он. И он же провел первый семинар по ней в 1938 году. Тогда это называлось вольной борьбой, потом борьбой вольного стиля, а потом появилась вольная американская борьба, и тогда ее начали назвать борьбой самбо.
— То есть он был еще достаточно молод?
— Он 1906 года рождения, и ему тогда было где-то 32 года. Анатолий Аркадьевич был гений. Собственно, и остается до сих пор. У него было очень много учеников, и до сих пор мы собираемся и его вспоминаем.
Идея насчет того, что какие-то другие еще были основатели, появилась в перестроечные времена, когда все прошлое предавалось анафеме.
Был такой тренер Олег Степанов. Он сказал: «Мы сейчас Харлампиева разоблачаем». В тот же момент Степанов перестал для меня существовать.
— Это были какие-то документальные моменты, не связанные, по сути, с самбо?
— Был такой Лукашев, журналист, который нагадил у памятника гению, он пытался Анатолия Аркадьевича развенчать и не останавливался даже перед прямой клеветой. Его в суде объявили клеветником.
— А почему такое происходило? Это зависть?
— Зависть мелких ничтожных людей.
— А они сами имели к этому отношение?
— Да, никакого. Понимаете, это люди, которые пытались примазаться или примазать кого-то еще. Вот был Ощепков, один из учителей Анатолия Аркадьевича, кстати, близкий друг его отца. Отец Анатолия Аркадьевича был чемпионом Европы в полутяжелом весе в профессиональном боксе. Аркадий Георгиевич Харлампиев – отец советского бокса, он во Франции выступал под псевдонимом Шарль Лампье. Дед Антолия Аркадьевича был кулачным бойцом, он пальцами порвал тогдашние три копейки. И они втроем, братья Харлампиевы, вызвали весь Смоленск на кулачный бой и победили их, там вышла против них целая орава людей, и до сих пор в Смоленске об этом помнят. В общем, это непростая семья. И первым учителем Анатолия Аркадьевича, конечно, был его отец. А потом в качестве одного из национальных видов борьбы он изучил и дзюдо тоже. Ощепков изучал дзюдо в Кодокане. Кстати, когда Ощепкова арестовали, единственный, кто сохранил ему верность, был Анатолий Аркадьевич Харлампиев. Все остальные от Ощепкова открещивались, а Харлампиев его постоянно цитировал.
И он умудрился эту борьбу создать и выпестовать, поставить на ноги. И при его жизни ни у кого не возникало даже тени мысли, чтобы кого-то еще к нему присоседить, а он уже не занимал никаких официальных постов, он был уже изрядно потрепан жизнью. Он умер в 72 года, и после его смерти прошло довольно много лет – и никто не осмелился, боялись его даже после того, как он умер. А вот когда перестройка началась и гласность, а он умер в 1979 году, где-то во второй половине 80-х годов начались убогие потуги его вообще от самбо отодвинуть. И люди, которые этим занимались, — пигмеи, и о них уже никто не помнит, о них уже все забыли. Там была компашка, которая к Лукашеву присоседилась, они публиковали его статьи, в общем, их суд обязал опубликовать опровержение и оштрафовал очень здорово за клевету вместе с этим Лукашевым еще другими, которые, может быть, и сами не очень понимали, о чем говорили.
— В итоге все это вышло на чистую воду?
— Ну, да. Они сказали, а Лукашев написал, что Анатолий Аркадьевич отсиживался в тылу во время войны, а он войну добровольцем прошел от звонка до звонка и кончил это дело, когда Квантунскую армию разгромили наши войска, он там и закончил войну. Он не до Берлина даже дошел, а до Манчжурии. Есть его мемуары, там все это описано, они опубликованы Московской федерацией борьбы самбо. И это все очень известно и обширно документировано, что именно этот человек создал борьбу самбо. А для меня, конечно, Господь послал его.
— Вы были любимым учеником?
— Да, он любил меня и мне фактически заменил отца. А я за него готов был зубами в глотку вцепиться, если кто-то на него косо посмотрит. И я, конечно, старался с ним общаться как можно больше, и делал все, что мог для него сделать в меру своих тогдашних возможностей. А когда я стал хорошо зарабатывать…
— И создали свою школу?
— Школа уже была, и я хорошо зарабатывал, потому что я стал уже квалифицированным человеком, и у меня были самые разные заработки. Был искусный портной, который Брежневу шил маршальский мундир, меня с ним познакомил мой ученик, художник, он у меня йогой занимался тогда. И мне этот портной пошил костюм, он до сих пор, кстати, сохранился, он на мне и сейчас, если я его надену, будет сидеть как влитой. И вот на один из дней рождения Анатолия Аркадьевича я заказал ему у этого портного костюм. У Анатолия Аркадьевича не было хорошего костюма, он был абсолютный бессребреник, жил в комнате в коммунальной квартире с женой и сыном, и там еще рояль стоял, потому что жена – пианистка, и сын – пианист. Потом мы выбили ему квартиру, райком комсомола постарался, дали квартиру, расселили их с сыном, Слава Богу, там еще жена у сына потом появилась, в одной комнате…
— Анатолий Аркадьевич не думал о деньгах, о ресурсах, он думал о деле?
— Это абсолютно человек был бескорыстный. Одно время он в профсоюзе в Энергетическом институте, где работал, распределял квартиры, и там ничего не прилипло к рукам вообще, вот такой был человек. И конечно, для меня это было встречей, которая всю мою жизнь встряхнула и поставила с головы на ноги. И дальше я очень много учился и до сих пор стараюсь идти вперед.
— То есть эти знания, полученные от Харлампиева и от других ваших учителей на тему йоги, они легли в основу вашей школы боевой йоги, правильно? Какая философия у этой школы?
— Философия – Йога, естественно, поскольку Йога едина. Слово «йога» переводится как «религия» (Ре-лигаре – воссоединять. Корень «лиг» в латыни и корень «юдж» – в санскрите – один и тот же корень), вообще слово означает, единство. Имеется много нюансов, и кое в каких мне удалось разобраться за почти 60 лет занятий, даже, может быть, больше сейчас, потому что психоанализом и гипнозом я начал интересоваться в возрасте 12 лет. Были книги, оставшиеся от моего покойного дяди, который был восходящим светилом медицины. Потом на нем и других врачах испробовали какую-то экспериментальную прививку, и они умерли от сепсиса… Это было еще до Великой Отечественной Войны. Книги остались, а я глотал все подряд и начал потом экспериментировать.
— Это были книги по психологии, в том числе?
— По психоанализу, по гипнозу, по психиатрии. Я очень изрядно это дело изучил тоже.
— А ваша система уникальная, да, это нигде не используемая система, которую вы сами создали?
— Здесь вот одно уточнение. Систему вообще создал Господь Бог. Не я создал этот мир и человека. (Смеётся. — Прим. Ред.).
— Хорошо, тогда сформулирую так – людям через вас принесли эту информацию?
— Ну, если Господь до меня самыми разными способами эту информацию донес, и что-то, какая-то мозаика сложилась по воле Божьей, это очень приятно. Поэтому говорить, что это моя система, очень странно. Не я автор. По большому счету, любое произведение искусства, – вот автор произведения, человек книгу написал, сюиту, симфонию, фугу, еще что-то великое живописное, оно в той мере великое, насколько человек может к Богу приблизиться и что-то постигнуть в процессе создания этого произведения. А когда зритель его воспринимает, опять-таки – это эстетическое наслаждение, переживание, связанное с любым произведением искусства или с каким-то действием другого рода, в той мере оно его возносит, в какой он может почерпнуть то, что понял автор этого произведения. Поэтому говорить о том, что мы являемся авторами чего бы то ни было… Мы самих себя не являемся авторами.
И это может помочь очень сильно, в том, чтобы человек сохранял верную перспективу. Начать выпендриваться и ставить себя на место Господа Бога очень несложно, и это называется гордыня. И как только начинается гордыня, человек перестает расти. Вот как только человек ставит себя на место Господа Бога, всякий рост прекращается, и это, на самом деле, невыгодно. А если я маленький, а Бог большой, то у меня есть бесконечные возможности расти, и кроме того, с меня взятки гладки, по большому счету, потом что я дитя Божье.
— А как вы считаете, действительно есть эта взаимосвязь, когда человек испытывает гордыню – и у него начинаются онкологические заболевания? Очень часто сейчас об этом говорят.
— Вы знаете, если говорить об онкологии, там много всего. Там и психологические компоненты, и физиологические. Это уже вопросы профессиональные.
— То есть и анамнез тоже есть, предрасположенность?
— Безусловно. Они все, кто болеют раком, в какой-то степени эпилептоиды, если говорить профессиональным медицинским языком. Это своеобразный тип личности, Кречмер об этом писал в свое время. Ну, и плюс, конечно, задавленные детские обиды, вытесненные, там много чего. Это если говорить о психологических терминах. Ну, а физиология – там тоже много компонентов. Это конечный этап развития патологических процессов в организме, когда начинает появляться своеобразная эндогенная плесень. Это если очень вкратце. И можно, конечно, все обратить в некоторых случаях, продлить жизнь человеку и предотвратить мучения.
— Есть ли, по сути, случаи полной реабилитации?
— Есть, есть.
— Даже когда уже такая серьезная стадия?
— Ну, вот Арон Исаакович Белкин, например, доктор наук, профессор, психиатр, психофизиолог, впоследствии президент Российской психоаналитической ассоциации. Он меня очень любил. Он в Ганнушкина работал заведующим кафедрой. Ко мне обратился с раком, у него прогноз был – несколько месяцев жизни, а он прожил после этого 20 лет и умер совсем уже от другой болезни. Когда ко мне обратился, ему уже годков было прилично. Там вообще было без вариантов, он сказал: «Я слишком хорошо знаю, что такое медицина, не хочу». И пришел ко мне, что говорит о незаурядных человеческих качествах. Когда он выздоровел полностью, у него сняли диагноз, ничего не осталось, все рассосалось, он мне сказал, что хотел прожить хотя бы год, и, если я ему помогу, уже он будет очень сильно мне благодарен. Это было в 1983 году, а умер он в 2003-м где-то. Ему сделали операцию коронарного шунтирования и задом наперед поставили вену, а там клапаны. Вот такие хирурги «замечательные». Тогда он поехал к Дебейки, с которым лично дружил, который изобрел эту операцию, и тот переделал ему операцию. И после этого Арон Исаакович полтора года прожил, мало, к сожалению, жалко. Это был очень близкий мне человек, настоящий друг. Были случаи, когда люди полностью вылезали из этого дела с моей помощью. Прежде всего, это зависит от самого человека.
— От человека – насколько он готов к каким-то действиям, насколько он готов меняться?
— От внутренних процессов, психологических прежде всего.
— То есть все-таки что-то от нас зависит здесь?
— Вы знаете, один из полностью выздоровевших, отец моего ученика, там был прогноз – недели две вообще, он уже на ногах не стоял. Мой ученик и его брат принесли отца на руках, у него ноги волочились по полу, сорок килограммов человек весил. Он выздоровел полностью. Годков ему уже было прилично, он семь с половиной лет после этого прожил и умер от сосудистого криза, а опухоли все рассосались. Он там стал хулиганить – на трех работах работал, начал время от времени поддавать…
— А вы вообще алкоголь не приемлете ни в коем случае, да?
— Да. Это полный идиотизм, конечно. А так, каждый для себя сам решает…
— Быть идиотом или нет?
— Ну, да.
— Вы говорите, что мы полностью находимся под Богом, и при этом все-таки что-то от нас зависит в плане, насколько мы способны выздороветь.
— Мы можем выбирать правильную дорогу.
— То есть воля у человека все-таки присутствует?
— Есть определенная свобода выбора у человека, да. Человек – экспериментатор, он так Богом создан. Что-то выбирать мы можем, и, конечно, все в Боге пребываем, и Он нас очень бережет, потому что мы так много делаем глупостей…
— Когда я говорила о системе, я имела в виду вашу систему архетипических тестов. Насколько она точная?
— Очень точная.
— И она прямо определяет, где, в каком органе находится проблема?
— Да, с большой точностью. И структуры психические – исходя из них, можно вычислить и органические изменения, повреждения. Причем отдельно в разных системах организма можно по реакциям на изображение понять, что происходит. Например, полип шейки матки можно засечь или, скажем, пиелонефрит, проблемы с почками, Очень точно понять, что происходит, и дальше принять меры.
— А меры для всех индивидуальные, нет какой-то унифицированной системы?
— Нет, конечно, каждый случай уникален. Важно понять, что происходит именно с конкретным человеком, а дальше уже, исходя из этого, принимать меры. И если человек сотрудничает, задача очень сильно облегчается, а если он не сотрудничает, это бесполезно. Никакая диагностическая система не может помочь человеку, который решил умереть. Диагностика покажет, в частности, и эти суицидальные мотивы, саморазрушительные – их тоже можно засечь.
— Если говорить о физическом здоровье, каждому ли человеку нужен спорт, физические нагрузки? И если да, как правильно это подобрать?
— Это тоже индивидуально. Спорт очень разный. Есть спорт любительский, есть спорт высоких достижений, есть профессиональный спорт, олимпийский спорт. Профессиональный спорт не всегда олимпийский. Например, чемпионаты мира по боксу или по боям без правил никакого отношения к Олимпиадам не имеют. И там больше денег.
— Да, это индустрия, так сказать. А если просто для жизни?
— Для жизни, понимаете, человек, который не двигается, прокисает, протухает. Чтобы жить, человеку нужно движение. Правильная и наиболее совершенная система из доступных – это то, чем занимаемся мы. Это Йога, Юдхха-Йога, Йога Боя. В ней есть раздел – Шактивардхана, который очень хорошо разработан, Взращивание Мощи. И если оставить в стороне боевое искусство как таковое, как там череп кулаком проломить или руку сломать, или глаз выбить, все это другая тема. А оздоровление – Щактивардхана, накопление мощи – это то, в чем нуждаются все, чтобы быть молодыми и здоровыми. Это очень приятно в любом возрасте, я многократно в этом убедился.
— Да, своим примером!
— И очень приятно, если женщины влюбляются не только в изощренный интеллект (Смеётся. — Прим. Ред.).
— То есть фактически у вас комплексная система, которая позволяет человеку сохранять здоровье?
— Да, юность, здоровье, мощь физическую. И что особенно важно, здравую настройку, работоспособность, здравый разум, быструю реакцию на меняющуюся ситуацию. Боевое искусство очень хорошо подходит для этого, оно чтобы быстро соображать и установить мир и спокойствие в душе человека. А если мир и спокойствие в душе, то вокруг тоже мир и спокойствие. И если все тебя любят, тогда не надо никому бить по голове, Слава Богу, и ломать там что-то кому-то (Смеётся. — Прим. Ред.). Конечно, уметь на всякий случай не повредит, избави Боже от таких ситуаций. Если такая ситуация случается, то потом, конечно, имеет смысл проанализировать, почему ты ее к себе привлек, и перенастроиться, чтобы впредь притягивать только благостные ситуации. Если же что-то происходит далекое от блага, сначала нужно отмахаться, а потом уже анализировать.
— Самозащита фактически.
— Да, или защитить слабого, кто рядом с тобой. Видите ли, это сама по себе ситуация, когда тебе приходится кого-то защищать или себя самого, фальшивая и порочная, люди сами к себе это притягивают. А если в душе по-настоящему мир и спокойствие, и вокруг люди, которые тебя любят, такие ситуации не возникают. И на тебя по-другому люди реагируют. Если боевое искусство правильно организовано, тогда это все так и происходит в жизни.
— То есть это просто как часть жизни.
— Ну, да. И кроме того, оно обучает быстро и эффективно реагировать, а это может тоже спасти жизнь. В моей жизни были такие ситуации, когда мне это спасло жизнь. А другой вопрос – почему в такие ситуации попал? Однажды мы перевернулись на машине с друзьями несколько раз, это было на трассе Москва – Пекин, мы ехали в Казахстан собирать мумие втроем. И водитель заснул за рулем по малой опытности. Я проснулся прямо за несколько секунд до того, как машина начала кувыркаться, она ударилась о бордюр, оторвало колесо. Господь уберег, мы через мостик переехали, через реку, а это случилось уже после моста. В общем, я проснулся за несколько секунд до падения и успел и сам подстраховаться, и друзей подстраховать. Яша Маршак за рулем был, мой друг.
— Маршак – это создатель клиники?
— Его именем она была названа. Как в замедленном показе это все случилось, и психика подключилась мгновенно. Я увидел, как он бьется грудью о руль, и прификсировал его к рулю. Сзади там был Виталька Сафронов, мой ученик, он поперек лежал, спал, и я его ногой коленом прижал. И вот машина катится по земле, я вижу – крыша меня атакует, я от нее ушел. Крыша промялась, машина перевернулась раза три и потом встала на колеса и стоит вот так вот, подрагивает. Я вышел, и первое, что сказал: «Дай Бог доброго здоровья Анатолию Аркадьевичу, который научил меня владеть телом». Я себе осколками стекла порезал большой палец, и это все. Яков ушиб немножко грудь, тоже без больших повреждений, слава Богу. Виталька вообще не успел понять, что происходит, он спал и проснулся, когда машина уже встала, у него никаких не было повреждений. Господь уберег нас. Машину мы починили потом, нашли сервис поблизости, и поехали дальше. Доехали до Казахстана, там набрали мумие, целую кучу.
— Это какой был год?
— 1979-ый. Второй раз мы поехали туда в 1980-м, уже другим составом, и проехали спокойно уже, это был год Олимпиады. А в 1979-м вот такое было происшествие. Машину починил нам местный мастер-жестянщик, нашли мы там сервис, и нам сказали: «Есть тут один умелец, который может вам машину поправить». А у него было обострение язвы желудка, и мне пришлось срочно его чинить (Смеётся. — Прим. Ред.). Я его привел в порядок, а потом мы ему привезли мумие, и он им лечился.
— Если говорить про питание, есть какие-то универсальные рекомендации для людей, чтобы сохранить здоровье? Или это тоже индивидуально все?
— Это тоже индивидуально. Общие рекомендации можно дать, конечно, какие-то. Есть наука о питании, и ее желательно знать.
— Какая?
— Вы хотите, чтобы я ее в интервью изложил всю? (Смеётся. — Прим. Ред.) Там много всего. Ее можно изучить, и мне в этом тоже пришлось разбираться. Есть разные подходы, и вот, с одной стороны, нужно понимать, как организм работает, какая для человека пища хороша, какая нет, как ее есть, как жевать, как смешивать друг с другом различные виды пищи, какие хорошо смешивать, какие не очень. Этим диетология и занимается. А есть и другая «диетология», которая стремится оправдать существующий порядок, и по этому поводу очень много ахинеи написано. Например, есть люди, алкоголики там, которые всерьез такие вещи пишут или по заказу фирм-производителей, что алкоголь полезен в умеренных дозах или что каждый день нужно пить вино.
— А французы как же, они каждый день пьют, они все алкоголики?
— Алкоголики, конечно. Тот, кто пьет алкогольные напитки, это алкоголик.
— Сколько бы он ни пил, даже иногда?
— Здоровый человек это воспринимает как ослиную мочу примерно. Зачем это пить? Другой вопрос, что средиземноморская диета, которая в этих странах, во Франции, в Италии, когда они едят много зелени всякой, много овощей, – это хорошо. Не вино хорошо, а овощи хорошо.
— Побольше овощей и фруктов – универсальный совет?
— Это хорошо, да.
— Немного о вашей книге хотела спросить. Я сейчас ее читаю, и наверняка это не единственная ваша книга.
— Не единственная. Опубликованы две.
— Книга «Наваждение», которую я читаю, даже не могу точно сказать, в каком жанре она написана. Невероятно интересно и легко, и, при этом, знаете, мой интеллект, кайфует и потрясается. Можно ли выразить основную идею этой книги каким-то образом?
— Это интересно – книгу, в которой 928 страниц, выразить в нескольких словах.
— На мой взгляд, эта книга хочет показать, что мир необъяснимый, разнообразный, и нет никаких критериев ни для описания каких-либо действий людей, ни для чего-либо, что в мире происходит, то есть могут реально случаться какие-то фантастические события…
— Если говорить о каких-то общих соображениях, это большой философский роман, и, по отзывам, он на самом деле легко читается. Он сложно сделан, а читается легко. Это роман о человеческом разуме, по большому счету, и о пути человека, его жизни и многом другом. В аннотации написано, о чем эта книга, на первой странице, можно ее прочитать. Вот: «Это книга о дерзких поисках и восхитительных открытиях, о великой любви, прорывающейся сквозь лабиринты захватывающих дух приключений, о священной науке и могущественной магии древних знаков, о головокружительном детективном расследовании в воздухе, и в городах и в джунглях, и в морской пучине, об изощренности человеческого безумия и о многом-многом другом».
— Хорошо, мы поговорили о вашей реализации, как художника, как врача, исследователя, литератора. Я думаю, что это не все, конечно. Также вы создатель школы Боевой Йоги. Очень-очень много уже о чем мы говорили, а я уверена, что это минимум того, в чем вы реализованы и преуспели.
— Психоаналитика, да, я слесарь по ремонту разума, души и тела (Смеётся. — Прим. Ред.).
— Да, вы говорите, что вы чините людей, звучит странно…
— Ну, вот как автомобили чинят, так и людей чинят, это ремонт их жизни. Потому что, если мы понимаем, как это устроено, мы можем что-то привести в порядок, починить. И слава Богу! Я отнюдь не Господь Бог, чему-то научился, слава Богу, и, Бог даст, еще чему-то научусь.
— А что вообще в планах?
— Планы есть, посмотрим, что будет дальше. Знаете, у Бога свои планы, и конечно, на будущее вешки какие-то расставлять полезно…
— Это не называется планами, так нельзя сказать, да?
— Вот, скажем, сегодня к 16:30 я повезу супругу в парикмахерскую стричь челку.
— Это план?
— По всей видимости, это произойдет. На самом деле, что и когда произойдет, знает только Господь Бог. Во всяком случае, мы это планируем.
— То есть спонтанность хороша?
— Очень многое случается, если мы правильную дорогу выбираем, само собой, по воле Божьей, и гораздо лучше, чем мы планировали. Мы вот запланировали купить рояль и начали искать. Думали, что искать будем год. Я понял, что на «Авито» всякие объявления – там приличного нет, по-настоящему хорошего за приемлемые деньги, хлам все. И я распространил информацию среди близких друзей, и несколько дней это заняло всего – вдруг появился прекрасный рояль. Реставраторы сказали, что вообще не видели подобных в такой степени сохранности, это Беккер, и строй держит. Все в полном восторге от него, говорят, найти такое качество случается раз в 50 лет. И это Кто вообще сделал? Господь Бог, конечно.
Поэтому мы какие-то направления выбираем, и если направление верное, то дальше в дело вступает Господь и Вселенная, как Совершенный Организатор, и все это происходит по Воле Божьей прежде всего. Поэтому намечать правильную дорогу и вешки расставлять для себя – это полезно, потому что это основа для целенаправленной деятельности, а вот что ты на этой дороге встретишь, это ведомо Богу, а человеку неведомо.
И если вы спрашиваете, о чем моя книга, я делал такой эксперимент – я спрашивал людей: «Скажите, пожалуйста, что вы хотели бы найти в книге, и есть ли там это?» И вот в подавляющем большинстве, даже во всех случаях, когда люди спрашивали: «А вот об этом там есть?» – я говорил, есть.
— Я поняла, она охватывает все сферы жизни, в основном про человеческие отношения.
— Да, и интересно, что, если человек спрашивает: «Об этом там есть?» – то в этой книге об этом действительно есть. Вот такой интересный феномен: если ты что-то загадаешь первоначально… Там в начале написано: «Прежде чем читать книгу, подумайте о чем-то для вас важном, и вы поймете, что эта книга именно об этом».
— То есть, о чем бы ни подумал, обо всем я найду информацию в этой книге?
— Если вы заранее загадаете что-то, там об этом есть. Хорошая книга получилась. И по счастью, это не только мое мнение.
— Я сделала там закладки и буду перечитывать некоторые места.
— Вы знаете, ее читают по несколько раз. Посмотрим, может, и еще что-то напишу. Есть и другие книги.
— А выпущена еще одна книга, да?
— Первая – «Его дом и он сам» была выпущена в 1988 году. Она есть в интернете.
— А семья – какое место, вы считаете, она в реализации человека занимает?
— Сам человек вообще ничего не может. Человек может только в той степени, в какой ему Господь дает. Поэтому первое место в жизни человека занимает Бог. А семья – это дар Божий.
— То есть человек без семьи лишен основного дара фактически, да?
— Он отталкивает от себя его.
— Для человека семья – это правильно и органично?
— Вы знаете, есть особенности разных людей, их характера от рождения. Люди искусства – эта стихия, с искусством связанная, диаметральная той, которая порождает семью. Это не значит, что они враждуют. Они по своим многим проявлениям противоположны. Поэтому людям такого рода, чтобы создать настоящую семью, крепкую и благостную, требуются дополнительные усилия.
Люди, которые в ноябре рождены, 22 ноября плюс-минус две недели – у них эта стихия очень активна сама по себе. У них не всегда это хорошо складывается, это уже их личные ошибки. При этом у них всегда какая-то семья есть, как-то она образуется сама собой. И в плане жилья там тоже все нормально, с жильем этим людям везет, у них это автоматически получается. А вот майские люди весьма артистичны и переменчивы, и им для того, чтобы подружиться с этой стихией, требуются дополнительные усилия… Я родился 17 мая, Михаил Булгаков родился 15 мая, Игорь Северянин родился 16 мая.
Марк Липовецкий написал статью о моей книге «Его дом и он сам» в «Вопросах литературы», тогда это был главный литературоведческий журнал, он написал, что «появился второй Булгаков», такого же рода писатель. И меня с ним сравнивали многие. Некоторые мне говорили: «Вы пишете лучше», – такое тоже я слышал. На самом деле, здесь сравнивать бесполезно, кто лучше, кто хуже. Хорошо написано и Слава Богу, напиши лучше, если можешь. А вот Сергей Иванович Кормилов, это доктор наук, профессор, из МГУ литературовед, сказал, что, возможно, роман «Наваждение» – это лучшее, что было написано в ХХ веке. Марья Викторовна Михайлова, тоже литературовед из МГУ, доктор наук, профессор, тоже написала в свое время восторженную рецензию на этот роман.
В 1987 году он был написан, и вот сейчас мальчик, сын моего ученика, 16-летний, читает эту книгу. Они с отцом звонили меня поздравить с Днём рождения, и мальчик сказал: «Вадим Джамшидович, я вообще не любил читать книги, и вот это первая книга, от которой я не могу оторваться. И мне очень важно, что я ее читаю и балдею». Приятно. Так что читатели радуются, читатели балдеют, и каждый находит что-то свое. И она абсолютно не устарела за это время. Настоящая литература не стареет.
— Да, она современным языком написана абсолютно.
— А Апулей, который жил две тысячи лет назад, «Золотой осёл» – абсолютно современно все это дело звучит и, когда читаешь, увлекает по-настоящему. Вот это настоящая литература.
— И есть возможность, что вы еще будете писать, да?
— Ну, посмотрим.
— А что человека толкает, что дает ему реализацию? Это какой-то импульс? Как человеку правильно понять, что «я хочу реализовываться в этом»?
— Бог, Бог, все от Бога идет.
— Ведь у человека есть воля, и мы говорили, что нужно правильную дорогу выбрать.
— Да, он может с этим действовать согласно или отходить в сторону. Когда отходит в сторону, то ошибается.
— Ну, вот чем-то надо человеку заниматься, профессионально реализоваться, деньги зарабатывать?
— Лучше зарабатывать деньги тем, что хорошо умеешь делать, что Господь тебе подарил.
— Это еще надо понять, что ты хорошо умеешь делать.
— Да, важно понять и учиться всегда.
— Человек же выбирает, делает выбор, чему он будет учиться, это же тоже его воля.
— Знаете, я вообще в 16-17 лет совершенно точно знал, что я хочу заниматься химией, что я хочу быть химиком.
— И вы не стали химиком…
— Я химик по первому образованию. А бывших химиков не бывает, я хорошо понимаю. логику этой науки, поскольку я начал свое высшее образование с химии. Другой вопрос, что меня эти поиски дальнейшие привели в совершенно другие области. Я не только химией занимался, с самого начала у меня были и другие интересы. С самого детства я писал стихи, начал писать лет в восемь, может, даже раньше, писал, сколько себя помню, и получалось.
То есть то, что получается, обычно само приходит к человеку. А профессия появляется, когда приходит мастерство в какой-то области. Когда мастерство настоящее, то оно обязательно приносит деньги.
— Есть какой-то совет на эту тему, как правильно действовать?
— Да быть самими собой прежде всего. Слушать прежде всего Бога, а это и значит – быть самим собой. А определить оптимальную профессию для человека, во всяком случае, направление профессиональное – и такой тест тоже есть у меня, и это занимает пять минут.
— Значит, есть инструменты, чтобы помочь человеку найти себя?
— Есть, есть, да. Чтобы найти оптимальную профессию, в которой человек будет процветать.
— Это тоже ваша система?
— Божья!
— Я поняла, просто которая оказалась у вас в руках.
— Господь подарил, да.
— А есть возможность для людей как-то более целенаправленно с вами пообщаться? Как получить эти знания большему количеству людей?
— Чтобы научиться делать то, что делаю я, для этого желательно такую же жизнь прожить. Ну, а так вот какие-то локальные задачи… Вот есть девочка, которая у меня живописи сейчас учится. В общем, я не сижу, как на сундуке сидит «скупой рыцарь» и не хочет ничем делиться. Ради Бога, я этим делюсь.
— Я так полагаю, люди хотят в основном здоровья, хороших отношений с близкими и благосостояния, это основные вещи. С помощью ваших систем…
— Это все правильно и хорошо, если эти знания применять, это дает результаты. Другой вопрос, что невозможно щелчком пальцев все в жизни человека поправить. У каждого свой путь. Его можно ускорить и оптимизировать, можно явные убрать ляпсусы, здоровье поправить, дорогу помочь выбрать человеку. При этом с его стороны тоже требуется активное участие. У каждого своя жизнь и предыдущий жизненный путь, не одна жизнь позади. Поэтому мы, естественно, всегда имеем дело с каким-то определенным моментом в жизни определенного человека, и естественно, что подход к каждому индивидуальный.
— А ученики у вас есть, которые могут передать достоверно ту информацию, которую они от вас получили?
— Ну, частично да.
— То есть, нет в этом формализации, что человек говорит: «Я ученик Вадима Джамшидовича Вязьмина, я иду передавать его знания по его системе, я помогаю людям, лечу, преподаю», – такого нет?
— Такие есть люди, которые у меня учились и которые преподают. Есть преподаватели в разных областях, да.
— Это не какая-то массовая школа, это отдельные люди, да?
— Много учиться требуется, тут много чего нужно знать. Ну, вот одна девушка хотела учиться у меня тому, что я делаю в психологии. Я ей дал список литературы для начала и сказал, что это желательно прочитать, прежде чем мы дальше будем разбираться. Ну, вот, например, Блейлера «Психиатрию» прочитать, Гиляровского (психиатра) всего. Это вот такие кирпичи, хотя бы прочитать для начала. А она говорит: «Нет, мне трудно читать, это не мое». Ну, не твое, тогда что ж ты туда устремляешься?
— Кстати, как вы думаете, а вот женщины могут быть реализованы в таких областях, в которых в основном реализованы мужчины? Или же здесь есть какое-то различия?
— Моя супруга – блестящий психотерапевт, абсолютно замечательный. Она очень умная. Это если говорить о такого рода вещах, о психотерапии, скажем. Другой вопрос, что есть вещи, которые женщинам делать не надо, это не их. Большие тяжести, например, поднимать им вредно для организма. И психика устроена по-разному у мужчин и у женщин. Это не значит, что одни лучше, чем другие, они равноценные, при этом разные. У женщины есть много сильных сторон, которые, скажем, у мужчины меньше развиты, а у мужчины, соответственно, больше развиты какие-то другие качества. Изначально Господом там создано, и они друг друга очень хорошо дополняют. Поэтому, если женщина – психотерапевт, и мужчина – психотерапевт, и те, и те могут добиваться хороших результатов, а подход будет несколько разный. Это не значит, что, скажем, моя супруга не пользуется тем, чему она научилась у меня. Пользуется вовсю. Она очень умная.
— То есть нельзя говорить о разнице в интеллекте мужчины и женщины глобально?
— Говорить можно (Смеётся. — Прим. Ред.). Мужчины больше склонны интеллектуализировать, а женщины более чувственны, скажем так. Это не значит, что у женщины не может быть развитого интеллекта. У женщин больше развита интуиция, у мужчин больше развит рассудок.
— А про уровень интеллекта и его несоизмеримость некую мужчин и женщин мы не можем говорить, это некорректно?
— Среди женщин меньше, скажем, каких-то запредельных интеллектуальных взлетов. У них другие взлеты.
— То есть мера женского интеллекта по-другому устроена, да?
— Вот интеллект – это атрибут мужской. Чувства – атрибут женщины. Рассудок – атрибут мужской. Интуиция – атрибут больше женский. Поскольку и в мужчине, и в женщине содержатся и те и другие качества, а пропорции разные.
— Женщине все-таки есть смысл развивать не интеллект, а интуицию, понимать свои чувства?
— И то и другое. Если речь идет о среднестатистических людях, есть женщины с изощренным интеллектом, и средний мужчина там рядом не стоял. Есть мужчины с очень развитой интуицией, которой опять-таки среднестатистическая женщина не обладает. Другой вопрос, что у мужчины с такой интуицией рассудок может быть развит вообще запредельно для среднего какого-то человека. И важно, чтобы соблюдались пропорции.
— То есть мы можем говорить о разнице людей изначально в принципе? Не про мужчин и женщин, а вообще, человек рождается – и он обладает определенными качествами.
— Все разные. Есть определенные первоначальные заложенные Богом настройки в мужчине и в женщине, мужчина – это мужчина, а женщина – это женщина.
— Для меня это естественно. А кто-то это оспаривает?
— Это безумие. Это сумасшествие, естественно. Там 36 полов, например, «женщина с членом»… Есть два пола – мужчина и женщина, вот и все.
— По сути, некий универсальный совет для каждого человека – это просто верить в Бога, доверять себе, своей интуиции и таким образом проходить свой путь?
— Вы знаете, универсальных здесь советов нет. Можешь сам разобраться – разберись сам, не можешь – обратись к специалисту, если ты сумеешь его найти. Здесь универсальные какие-то подходы, в двух словах выраженные, не подойдут, это все очень индивидуально. Другой вопрос, что все от Бога идет, и к Богу может обратиться любой человек. Если ты хочешь, чтобы твои задачи решались, обращайся к Богу – и появятся специалисты и наставники, и все прочее.
— А как правильно обратиться к Богу? Просто сказать: «Боже, мне нужна помощь»?
— Искренне, искренне. Вот так.
— Спасибо!
