Профориентолог №1 в России Виктория Вирта рассказала HR-продюсеру и карьерному консультанту Виктории Токовой о своём жизненном пути и карьере, о текущих проектах и амбициозных планах.
— Виктория, однажды ты сказала, что можно «раскрутить» даже кота…
— Да, да, даже кота. На самом деле, это очень интересная вещь — кот. В смысле, не сам кот, а явления, которые вокруг него происходят. Что бы я ни преподавала, где бы я ни выступала, о чем бы я ни говорила, едва речь заходит про кота — всё, кот. И больше ничего людям не интересно (Смеётся. — Прим. Ред.). Все эти умные мысли; вся польза, которую могу принести, — это всё не важно. Главный — кот.
— У тебя кот уникальный, у него даже есть свой личный бренд! Расскажи о нём больше.
— Кот действительно уникальный. Но на самом деле, большую роль играют природные данные. К примеру, он хорошо сидит на попе с детства, прямо как человек. Хорошо стоит на задних лапках, как такой сурикатик. И вообще у него очень… человеческое лицо. Даже не могу назвать это мордой, потому что он очень явно выражает различные эмоции, и его фанатам это особенно нравилось. Но, конечно, основной успех не только с этим связан. Просто всё это началось на заре появления Инстаграма (Принадлежит Meta — запрещена и признана экстремистской организацией в РФ), а мне нужно было понять алгоритм его работы. Но не на себе же тестировать! У меня относительно себя вообще есть некоторые ограничения. Я люблю находиться в тени. А вот котик — это отлично.
Вот тогда это всё началось, и кот в итоге был очень популярен. На западе одно время был такой персонаж Grumpy Cat, и в США с ним делали много различного мерча. Даже в Макдональдс с ним были какие-то специальные товары. В общем, это был пик интереса к животным-блогерам, и Ники в России был первым. При этом именно в России как раз его знали мало, он был более популярен за границей. Ну и слава Богу! Потому что у него были такие фанаты, которые писали, например: «Скажи свой адрес, я приеду и украду тебя!». Я тогда даже реально изучала, как можно застраховать кота.
— В итоге ты не в метафорическом смысле потренировалась на котиках. Посмотрела, потестила гипотезы, как раскручивается личный бренд, и потом перешла в инста-поле уже на реализацию своего профиля. Да?
— На самом деле, я никогда себя не продвигала. Я всегда говорю, что моя известность – она не благодаря, а вопреки. Я с детства хотела выполнять роль серого кардинала, меня это абсолютно устраивало, и я это делала осознанно. Например, когда я выпустила журнал «Дом-2», мне доставляло огромное удовольствие, проходя мимо покупателя этого журнала, осознавать, что он не знает – вон она я, иду рядом с ним. Он сейчас откроет первую страницу, там написано «креативный продюсер Виктория Вирта», и он не знает, что это я. Для меня это был кайф.
— Ты говорила, что никогда себя не продвигала. В качестве маркетинговых продуктов упаковывала свою экспертность — серьёзное образование, серьёзные проекты, надёжные вклады в себя, в своё развитие. Расскажи, пожалуйста, как вообще складывался твой путь.
— На самом деле, я прикрывалась своими продуктами. То есть, вот если бы сейчас в чат вошёл психолог, то он бы, наверное, как-то так это обозначил. Я упорно не хотела продвигать себя даже во времена «Дом-2». Я только одно интервью тогда дала в статусе креативного продюсера. В общем, я максимально старалась не отсвечивать. Я хотела делать известные проекты, продукты — и они известны, ими пользуются миллионы людей, они живые. Тот же журнал «Дом-2» жив, и сайт «Дом-2», который вообще является одним из важных активов «Газпром Медиа». И виртуальная АТС, который я создавала в межрегиональном Транстелекоме. Но на самом деле, это попытка спрятаться за всем этим. Круто делать крутые продукты.
Я сравнивала себя, например, с Говардом Шульцем, создателем Starbucks. Вот все пьют Starbucks, но никто не знает, кто его создатель. Есть множество других крупных компаний, известных продуктов, создатели которых неизвестны, и мне это нравилось. Но в итоге я поняла, что надо выходить из этого поля.
В первый раз я это поняла, когда стала предпринимателем. Это было лет 12 назад. Лечу я в самолёте и такая — ладно, я буду себя продвигать. Как-нибудь попробую. И всё равно все эти годы я упиралась. Но, например, синяя галочка в Facebook мне дана за цитируемость, про меня много информации в Интернете. При всем моём отказе себя продвигать, люди всё равно брали у меня интервью, снимали видео со мной, но это всё не системно, непонятно. И вот если сейчас зайти в Интернет и вбить, «Виктория Вирта», то люди не поймут, кто я.
— Да, информация, действительно, очень разная. А скажи, пожалуйста, в чём вообще скрытая выгода — быть серым кардиналом, не манифестировать, не являть себя, а вот так через продукт заходить?
— Наверное, у людей есть какие-то выгоды. А у меня история гораздо проще — у меня в лёгкой форме аутизм. Для меня не норма общаться с людьми и быть на публике. Когда я людям во время выступления говорю о том, что у меня синдром Аспергера, все не верят, потому что существует некий образ аутиста, с которым у меня мало сходства.
— А в чём это проявляется?
— Например, я не слышу подтекстов. То есть, я слышу речь человека, и для меня слова означают только произнесённые слова. Я не понимаю, что человек имеет в виду, если он не говорит прямо. Если, например, я не знаю, что это юмор, то есть, у меня нет такой информации, то я могу не понять. Я воспринимаю буквально, как есть. Конечно, за свои 40 с лишним лет я многому научилась. Моя память, слава Богу, в связи с этими особенностями очень хорошо развита. Я отлично всё запоминаю. И поэтому, кстати, я умею хорошо шутить при отсутствии чувства юмора — я просто знаю, что людям смешно.
— Если бы ты не рассказывала об этом, никто бы и не догадался. Мы все уникальные, с какими-то своими особенностями.
— Я не скрываю и не выпячиваю. Я не пишу в профиле что-то вроде, «Как аутист умудряется проводить встречи» или «Как аутист выступает на публике»… Некоторые любят свои особенности выпячивать, сейчас вообще это очень модно. А я спокойно об этом говорю, когда мне задают вопрос. Вот ты спрашиваешь, почему так, — я отвечаю, как есть: потому что мне это не очень комфортно.
— Итак, вот ты сказала, что однажды поняла – всё, дальше откладывать нельзя, надо выходить. Медийность! Как это в итоге произошло?
— Да, это случилось 12 лет назад, и тогда я стала предпринимателем случайно. Я работала в «Межрегиональном ТранзитТелекоме», и руководство этой компании, скажем так, продавало меня своим знакомым. В итоге я стала одновременно работать уже в трёх проектах, один из которых был не в Москве, а в Казани. Я летала, оформляла командировки… В общем, какая-то странная путаница возникла из всего этого, и в итоге я сделала ООО, чтобы всем было удобно. Мы заключили со всеми годовые контракты, и мои клиенты стали платить мне за время, которое я им уделяю. Вроде, всё справедливо, но мне казалось, что это такое предпринимательство понарошку. По сути, изменилась просто форма оплаты, я даже осталась в своём же кабинете.
В общем, сначала это было так, а потом постепенно трансформировалось в студию дизайна и разработки. Потом это стало образовательной компанией, затем — консалтинговой, поскольку у меня было два агентства, и надо было уже создавать какую-то группу… А потом возникло рекрутинговое агентство. Это прям из последних бизнесов. Сейчас же я развиваю сервис, который назвала «Подписка на счастье».
— А ещё я знаю, что ты пишешь книги. Как автор, расскажи, почему и когда у тебя возникло желание написать первую книгу?
— Первую мою книгу не оцифровали в электронном виде. Тогда на ТНТ я была креативным продюсером внеэфирных СМИ и руководила созданием всех книг под брендами ТНТ. Тогда это было модно и очень круто. А поскольку я была brand keeper (хранителем бренда), я все эти книги прочла, и у меня всегда было много правок. Я так с этими правками достала своих партнёров в издательстве, что в какой-то момент мне сказали, что мне бы и самой пора книгу написать. В итоге мы заключили контракт, и, да, я написала её. Откладывала этот процесс до последнего, как всегда, а потом за две недели до дедлайна написала. Правда, писала в итоге и днём и ночью. Ушло на это 2 недели.
— Ты сейчас какие-то бешеные цифры говоришь! Люди годами, десятилетиями пишут…
— Вот, ну, опять же — другой мозг. Это, на самом деле, не всегда хорошо, потому что, например, в школе я могла запомнить любую абракадабру с первого раза. Поэтому я до сих пор плохо знаю английский — его я тоже воспринимала как абра-кадабру, и воспроизводила текст, не понимая смысла. В школе у меня в итоге — абсолютно все пятёрки. И по английскому тоже.
Ну, в общем, про книгу. Я реально писала по ночам и днём две недели подряд, часов по 14-16 в сутки. Книжка-то была стандартная, страниц 300. А это много буковок, и даже просто на набивание физически нужно время.
— То есть, ты всё сделала сама? У тебя не было какой-то команды? Просто написала и выдала продукт?
— Я и есть эта команда. Я — тот человек, который все эти книги редактировал. Поэтому я специально писала книгу так, чтобы она была хайповая, как сейчас модно говорить. В итоге она была быстро распродана, несмотря на кризис, который тогда грянул. В общем, книга была написана совершенно «на слабо», поэтому я бы не хотела её сейчас как-то реанимировать и показывать.
— Тогда давай о других книгах.
— Другие книги — это короткие аудиокниги из серии «Успеть за 30 минут». На Storytel они были бестселлерами, пока он не ушёл из России. Сейчас я думаю, куда бы ещё их выложить. Они родились, когда я делала издательство аудиохаков — коротких книг, которые начинаются с вопроса «Как?». В итоге у меня был успешный проект на Boomstarter, и там я даже собрала деньги на его запуск. Всё шло хорошо, я записала книг 20, наверное (не только своих, но и чужих как издатель). «Как создать карманный банк», «Как определить, что ваш ребёнок левша» и т. д. Там были реально интересные книжки, но это всё опять же совпало с каким-то очередным кризисом, и в итоге я все эти книжки авторам продала (когда мы записывались, авторские права были у меня, а в итоге авторы их у меня выкупили). А свои книги я сейчас думаю, куда деть.
— На Яндекс музыку?
— Не уверена, что буду вообще выкладывать их в такие подкастные места, потому что подкаст я делаю сейчас отдельно, и это будет обособленная история. А это всё-таки книжки…
— А что с подкастами? Я наблюдаю за твоим Инстаграмом, вижу, как красиво ты в студии что-то записываешь…
— Да, это, знаешь, такой феномен: я что-то делаю, а что — как будто бы пока непонятно.
— Ты говорила, что у тебя никогда не было медиаплана, всё происходило хаотично, не структурно. Ты такой архитектор, но всё, что касается твоего личного бренда, происходило под влиянием какого-то импульса, желания. Типа: а давай-ка сделаем? А давай!
— Ты понимаешь, так и с бизнесами всегда было. Вот именно это «Давай-ка сделаем». Я же такой идейный, не совсем правильный предприниматель. Я делаю только то, что я хочу. То, что спасёт мир, как мне кажется. И чаще всего этого энтузиазма хватает, чтобы люди в это тоже вовлеклись. И этот проект становится успешными.
Часто ещё бывает, что я что-то делаю слишком рано. Вот есть такая поговорка, что лучше быть успешным вторым. Люди, которые приходят за мной, и потом делают то, что я сделала рано, потом могут иметь успех. Вот так было с подпиской: когда в образовательной компании я запустила подписку на обучение – не зашло вообще. А уже через два года это было во всех онлайн-школах.
В общем, для проектов я делаю хорошо, потому что я это всё понимаю. А относительно себя… Я просто никогда не воспринимала себя как проект. Вот сейчас я учусь это делать и постепенно нанимаю команду, которая продвигает меня, а не то, что я создаю. Я преподаю персональный бренд в Институте репутационных технологий у нас в Москве и я прекрасно понимаю, как это всё делать. Я могу «раскрутить» карандаш, если надо, не то, что кота. Если нужно сделать персональный бренд из карандаша, я это сделаю. Но к себе другое отношение…
Поэтому в отношении себя у меня есть такое ощущение, что я пока недостаточно сделала. В итоге сейчас я в фоне делаю какие-то продукты… Вот сейчас, например, пишу подкасты на камеру, хотя они будут аудиальные. Хочу выкладывать короткие рилсы из этого. Ищу, кто будет делать это так, как я хочу.
— То есть, ты не просто взяла сама мобильное приложение и порезала.Ты видишь некую упаковку с определённым качеством, с определённым позиционированием. И только так, никак по другому.
— Ну да. Я понимаю, что это ограничитель. Я других людей учу так не делать, предлагаю им делать хотя бы что-то.
— Люди чаще морочатся по более глобальным вещам, а ты в глобальных вещах свободна, у тебя с самооценкой всё в порядке, а вот в материальном воплощении (как сделать, как упаковать) ты педантично, с перфекционизмом смотришь на продукт, который касается твоего имени.
— Я всё делаю в очень высоком качестве. И я привыкла к успеху своих проектов. Поэтому, если что-то не идёт сразу, мне тяжело. То есть, я избалована успехом. Первые статьи, которые я писала ещё на журфаке, публиковались на разворот в крупных изданиях — Комсомольская правда, Московский комсомолец и так далее. У меня в зачётке нет ни одной четвёрки. За все годы работы «Студии Лебедева» меня первую взяли туда при отсутствии вакансии. Я была первым человеком, которому Тёма доверил вместо себя писать новости на сайте. В общем, к успеху я привыкла, и поэтому я не то чтобы боюсь, но я не хочу выпустить сейчас какую-то штуку, на которую люди скажут, что это ерунда какая-то. Пока я сама не буду уверена, что это не ерунда, я это не выпущу в свет.
Но сейчас я уже близка. У меня есть задача уже в сентябре начать всё-таки выкладывать подкасты и видеоролики. Тут ещё была проблема с внешностью в последние годы, поскольку на фоне лечения гормональными таблетками я очень сильно поправилась, на 20 килограмм. А потом ещё пандемия дошлифовала этот отрицательный результат… В итоге я прям катастрофически себе не нравилась. Я даже меньше старалась выступать, отказывалась от каких-то предложений. А сейчас я возвращаюсь к своему нормальному весу. И я очень критично отношусь к годам, не даю себе поблажку на возраст. Ещё в детстве я решила, что лучше всего буду выглядеть в 45 и старше. Скоро дойдёт этот возраст, и надо успеть.
— И всё будет perfect! Знаешь, мы раньше уже говорили, что наше поколение — такое поколение невротиков. Нас заставляли в школе всё делать классно, в институте всё делать классно, не переделывать… Поколение, которое сейчас растёт, молодые наши стажёры, специалисты, делают всё на четверочку. Сделано – да и ладно.
— Ты понимаешь, у меня не перфекционизм вовсе. Это особенность моей психики. То есть, например, у меня нет четвёрок, потому что я просто не могла вынести надпись «хор» среди других надписей «отл». Сложно объяснить. В общем, это не про перфекционизм. Это особенности аутизма, и во многом — проявление ОКР. Тут как бы нечем особо гордиться, и это не то, что является стимулом.
К проектам я отношусь достаточно лайтово, и к чужим, и к своим, в принципе. То есть, я понимаю, что идеала нет, и лучше выпустить хоть что-то сейчас. И выпуск mvp, которые приходится по ходу доделывать, — это для меня совершенно нормальная история. Здесь про другое. Я не жду чего-то идеального, но жду то, что пробудит моё вдохновение. В этом драйв. То есть, вот я увидела или услышала что-то и поняла: блин, да, вот это круто! Когда мне самой круто, вот тогда я готова это показывать людям.
Вот сайт, который я сейчас сделала, нужно было как-то назвать. Сначала я подумала назвать его «Портал счастливой жизни», и даже написала это… Но вот не лежит, понимаешь? В итоге я только вчера поняла, что это такое, и назвала это «Подписка на счастье». Теперь сайт thevirta.com — это сайт подписки на счастье.
— А вот в твоём предпринимательстве, в твоём проекте, в чем твоя миссия для этого мира?
— Это 1 000 000 людей, которые нашли себя и стали счастливыми в ближайшие 5 лет, благодаря моим продуктам.
— А сейчас сколько людей?
— Сейчас где-то 1 000. Я так приблизительно посчитала — 20 лет, примерно 4 человека в месяц (было когда-то больше, когда-то меньше). Итого — где-то тысяча. Осталось 999 000.
— Я правильно понимаю, ты этих 1 000 000 человек хочешь через себя пропустить.
— Нет, это невозможно. Мне хватает адекватности понять, что 1 000 000 профориентаций невозможен. Здесь просто вопрос методологии, подхода.
— То есть, тебе нужно будет создать учеников?
— Да даже с учениками не получится. У меня будет курс, именно по профориентации. Он будет называться Профориентатор-индексатор. Я своей методике обучу других людей, даже просто ради того, чтобы она осталась. Но это всё равно не решит проблему миллиона. Сколько я должна в месяц обучать? Сколько лет, чтобы они тоже проводили? То есть, математически миллион никак получается всё равно.
Поэтому, скорее всего, это будет IT-продукт, я его уже делаю, но потребуется какое-то время. Сама специфика моей профориентации позволяет подключать нейросеть, но пока это удаётся не очень хорошо. В начале я с энтузиазмом отнеслась к этому вопросу, но нейросетку тоже нужно обучить, и то, что я хочу, готовые нейросети делать не могут. А чтобы обучать, надо много денег. Ну прям больше, чем я готова сейчас вкладывать. В 2016 году я уже делала нейросети, я знаю, сколько это стоит. Знаю, какие трудозатраты. Вот поэтому пока эта история у меня на холде. Но я к этому обязательно вернусь, когда буду готова немножко больше в это вложить.
А второй вариант, это вот как раз причина, по которой я в итоге смирилась с тем, что надо стать известной. Если меня знает 1 000 000 человек, и каждый воспользуется хотя бы одним методом, который я дам, то я свою цель достигну. Я не хочу, чтобы все стали счастливыми только через мою профориентацию. Я считаю, что способов найти себя и стать счастливее может быть много, и моя задача, именно как профориентолога, как учёного, — чтобы у людей были вот эти варианты.
— Столько смыслов ты в этом интервью выгрузила. Я многие вещи услышала впервые, несмотря на то, что эту тему я тоже изучаю глубоко…
— Слушай, это во многом вопросы моды. Например, одно время были популярны тесты при приёме на работу, сейчас очень моден DISC.
— Да, в арсенале много всего. Но ведь многое зависит от насмотренности. Вот человек только заходит, а ты уже начинаешь раскладывать его речь. Какие-то другие вещи ты можешь определить уже не как в начале своего пути, за час или два, а за 15-20 минут.
— Вот, кстати, самое сложное сейчас в обучении профориентаторов будет как раз переложение моего опыта, вот этой насмотренности двадцатилетней, в какую-то конкретику, которую я смогу другим людям передать. Поэтому я тоже не рванулась делать это сразу. Я сейчас сама наблюдаю. Я провожу профориентацию, и сама себя со стороны анализирую, чтобы понять, как объяснять другим людям, что конкретно я делаю в этот момент.
— Может, нужен какой-то аналитик, который будет наблюдать за тобой со стороны?
— Скорее это вопросы в голове. Почему я именно эти ключевые выделяю, а эти не выделяю? Глаголы это или прилагательные?.. То есть, я раньше на автомате это делала, а сейчас пытаюсь реально описать мои действия, как методологию.
— Скажи, пожалуйста, вот бренду имени себя, что ты желаешь в будущем, помимо 1 000 000? Помимо того, чтобы люди поняли в ближайшем будущем, что такое счастье, и учились этому. Вот что ты себе желаешь?
— На будущий период я желаю себе всё-таки в 45 стать такой идеальной, как я себе это представляю. Как загадала в детстве. Я хочу отметить 45 в том виде, в котором я гляну в зеркало и скажу: «Да, вот я такая, как хотела».
